Филип просиял. Мальчишка верит каждому моему слову, командир для него кумир. И это налагает на меня огромную ответственность. Одно мое слово способно либо глубоко ранить его, либо вознести к небесам...
- Ты поступил мужественно, гардемарин, как настоящий боец. Я этого не забуду. - "Не забуду". Бессмысленные слова... Чем смогу я его вознаградить? Повышением в звании? Но что толку, если скоро мы все погибнем и ни одна душа за пределами корабля об этом не узнает? Повышение в звании в такой ситуации - не что иное, как спектакль. - Ну все, теперь спи. Утром тебе придется поработать с новобранцами. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, сэр,- улыбнулся Филип.
Сам не знаю зачем, я по-отечески взъерошил ему волосы, затем бросился к двери, выключил свет и вышел, уже не оборачиваясь.
Касавополус, Дакко и Грегор ждали меня у запертого мостика. На полу лежали матрацы и постельные принадлежности. Поблагодарив всех, я отпустил Касавопо-луса и Дакко и запер дверь. Мы с Грегором остались вдвоем.
- Керрен, следи за коридором. Подашь сигнал, если кто-нибудь появится у дверей мостика. Разбудишь меня в восемь часов.
- Хорошо, командир,- вежливо ответил Керрен.
Я убавил свет и с наслаждением растянулся на матраце. Грегор сидел, беспокойно глядя по сторонам, и только через несколько минут лег.
Я прикрыл рукой от света глаза. Все тело ныло. Грегор не переставая ворочался с боку на бок. С мыслями о кошмарном прошедшем дне и еще более кошмарных грядущих я стал засыпать.
- Простите, сэр,- разбудил меня голос Грегора.
- В чем дело?
- Может быть, я... Вернее, может быть, вы разрешите мне... Черт! Боже мой!
- Не богохульствуйте,- пробормотал я спросонья. - Скажите толком, чего вы хотите, мистер Аттани?
- Ничего. То есть ничего, сэр.
- Зачем же вы разбудили меня?
- Простите. Наступила тишина.
- Говорите, не стесняйтесь! Наконец он решился:
- Я понимаю, что это глупо, но мне хотелось бы переночевать в пассажирской каюте.
- Почему?
Он молчал. Я вспомнил Дерека, тот тоже долго не мог привыкнуть спать вместе с другими в одном помещении. Особенность богатых людей.
- Вы не можете уснуть, если в помещении еще кто-то есть?
- Да, как это ни глупо,- промямлил Грегор. - Я хотел переночевать в кубрике, но вспомнил, что и там буду не один...
Ну что ему сказать на это? Такая причуда у меня не вызывала симпатий. Сколько Грегору лет? Семнадцать? Нет, уже восемнадцать - ведь мы с Амандой были на дне его рождения, где собралось много важных господ. Чертовы аристократы! Привыкли жить в своих роскошных особняках, отгородившись от остального мира. Я не знал уединения с тринадцати лет, с тех самых пор, когда отец привел меня в Академию. Вначале привыкал к курсантским казармам, потом к тесноте гардемаринских кают...
Неужели прошло уже три года с того момента, как я вошел в гардемаринскую кают-компанию? А потом совершенно неожиданно попал в шикарную по моим меркам командирскую каюту, где можно было насладиться уединением. Как же мне было тогда одиноко! Но очень скоро, разумеется, я привык к своему новому положению; так привык, что мысль о возвращении в переполненный кубрик казалась просто невыносимой.
- Мне понятны ваши трудности,- сказал я.
- Спасибо. Спасибо, сэр. Извините, что иногда забываю добавлять "сэр".
- Ничего, привыкнете. - Подумав, я добавил: - И к общей каюте тоже. Не так уж это плохо, как может показаться на первый взгляд.
- Конечно.
Снова наступила тишина. Только я стал засыпать, как послышался плач. О Господи, когда же этот мальчишка угомонится?! Не обидел ли я его чем-нибудь? Как будто бы нет. Какого же черта он ревет? Я взглянул на часы - близилось утро.
- Что случилось, мистер Аттани? - спросил я сухо, нарочно назвав его по фамилии. Пусть помнит, что рядом с ним командир.
- Мне так стыдно,- признался Грегор, и столько неподдельной горечи было в его тоне, что раздражение мое исчезло.
- Чего вы стыдитесь?
- Знаете, почему я оказался на "Дерзком"? Только потому, что хотел избавиться от вас. Уже потом я узнал, что сверхсветовой двигатель выведен из строя, и понял, что натворил... Похоже, мне суждено быть рядом с вами до конца дней моих. От судьбы не уйдешь. Однако теперь я понял, как вы честны, как мужественно ведете себя в сложившейся ситуации, как добры...
- Добр?! - поразился я.
- Да, например, к мистеру Таеру. Вы сразу увели его в каюту, когда ему стало плохо. Утешали, успокаивали. Да и к другим вы добры, даже ко мне, хотя я этого не заслужил. Простить себе не могу, что так заблуждался относительно вас.
- Вы просто устали,- пробормотал я,- день был тяжелый. Не так уж я добр, как вам представляется.
- Я больше не буду досаждать вам своими разговорами, вам надо побыстрее уснуть. Просто я осознал свою ошибку и хотел, чтобы вы это знали.
Его наивная, прямо-таки детская прямота тронула мою душу, на глаза навернулись слезы; так хотелось утешить его, но, как и с Филипом, я не находил нужных слов.
Но что-то надо было ему сказать!
- Вот и хорошо. Вы плохо думали обо мне, а я - о вас. Напрасно я взял вас матросом.
- Почему, сэр? - встрепенулся Грегор.
- Я понимаю, что вы привыкли жить в комнате один, но надеюсь, к гардемаринской кают-компании как-нибудь приспособитесь. И поэтому назначаю вас младшим гардемарином. Не бойтесь - ни муштры, ни придирок не будет. Здесь просто на это нет времени.
- Но я...
- Это приказ, мистер Аттани. Вы нужны мне как офицер, а не как матрос.
Грегор долго молчал, переваривая услышанное, и наконец спросил:
- Но почему, сэр?
- Как офицер вы принесете больше пользы. Это все, что вам пока следует знать.
- Есть, сэр.
Потом я смягчился и объяснил ему все по-человечески:
- Вы это заслужили, Грегор. Вы будете хорошим офицером, когда мы выбьем из вас аристократическую дурь.
- Вы уверены, что я смогу быть офицером?
- Уверен,- ответил я, проваливаясь в сон.
- Вы уверены, сэр? - переспросил Филип. - Ведь раньше у меня как-то не получалось с воспитанием гардемаринов.