Тринон кивнул на суп:
— Я спросил, собираешься ли ты его пить?
Матеон почти забыл, что держит миску в руках.
— Потому что, если нет, отдай ее мне. Нельзя выбрасывать еду в ад Рааку...
Взрыв заглушил весь остальной мир, сотрясая землю и сбивая их обоих с ног.
Они с трудом поднялись на ноги, скользя в грязи, хватаясь за оружие. Матеон был напуган и сбит с толку. Взрыв прогремел совсем близко — внутри их лагеря. Джиане атаковали?
Они оба вывалились из-под навеса в шторм. Вокруг них появились другие солдаты в своих красных или белых доспехах. На некоторых были только маски или половина доспехов. Все оглядывались, недоумевая, что происходит.
Затем он увидел, что один из них направляется к командирской палатке. На нем не было маски, и Матеон сразу его узнал. Это был джианин. Тот, кому Матеон позволил сбежать обратно в горы.
— Клянусь Кейджем, нет. — Матеон должен его остановить. Он побежал к джианину.
Джианин вошел в палатку.
— Матеон! Куда ты ид… — голос Тринона исчез, когда мир снова взорвался.
Взрыв сбил Матеона с ног, ослепив огнем.
Огонь был всем, что он мог видеть.
Затем он оказался на земле. Чьи-то руки схватили его. Перевернули его на живот, в грязь и лужи. Кто-то спасал его, тушил огонь до тех пор, пока не остался только дым.
— Ты в порядке, малыш? — Тринон уставился на него сверху вниз. — Половина гребаного лагеря уничтожена. От командирской палатки и Дайджаку ничего не осталось. Нам нужно двигаться.
Коджин пронесся мимо, визжа, как ребенок, его голова и верхняя часть туловища были в огне. Матеон и Тринон наблюдали, как он, спотыкаясь, продвигался вперед, сокрушая всех и вся на своем пути, пока огонь не заставил его опуститься на колени. И великан был не единственным, кто умирал. Воздух наполнился криками, но от смертной боли кричали не джиане. Кричали лучшие воины Рааку.
— Ты можешь стоять? — крикнул Тринон. — Ты можешь сражаться?
— Сражаться? Почему?
— Потому что, блядь, на нас напали. — Тринон выпрямился, когда небо снова прорезала молния, за которой быстро последовал раскат грома.
Матеон поскользнулся и заскользил по грязи, поднимаясь на ноги с чужим копьем в руке, в ужасе от хаоса вокруг него. Это все его вина. Его наказание за то, что он не убил джианина, когда у него был шанс. Матеон попытался разглядеть, сколько эгрилов все еще стоят на ногах, но из-за дождя и дыма было трудно определить.
— Приготовься, малыш, — испуганно сказал Тринон.
— Я ничего не вижу, — сказал Матеон, но Тринон уже двигался, низко пригнувшись, его копье было направлено в переднюю часть лагеря, к главному входу. Что он увидел?
— Кровь, которую я дам тебе, о Великий, — пробормотал Тринон. — Души, которые я пошлю тебе. Мое тело — твое оружие. Моя жизнь — твой дар. — Молитва этого человека напугала Матеона больше, чем взрывы. Должно было произойти что-то очень плохое, если этот человек взмолился Кейджу.
— Я все еще ничего не вижу, — сказал Матеон слабым голосом.
Затем он услышал крики сквозь барабанный бой дождя. Нет, не крики — боевые кличи. Враг.
Из темноты появились тени, покрытые грязью, с мечами Шулка в руках. Они вбежали в лагерь.
Небо полыхнуло белым, когда их приветствовала молния. Раскаты грома заглушили крики первых погибших. Тринон помчался им навстречу, выкрикивая ругательства. За ним последовали другие. Красные, белые, это не имело значения. Им нужно было сразиться с врагом. Забрать души. Они побежали к джианам — все, кроме Матеона.
Он стоял, застыв на месте, и смотрел, как умирает Тринон, как гибнут лучшие воины Рааку. Все больше и больше джиан появлялись из темноты, штурмуя лагерь, убивая всех, кто попадался на глаза.
Он знал, что должен присоединиться к своим товарищам, присоединить свое копье к их копьям, но он мог видеть только свою смерть. И мог представить только свое тело, лежащее в грязи.
Матеон бросил копье и побежал. Он бежал так быстро, как только мог, бежал от джиан и их мечей. Он бежал от своих умирающих товарищей в ночь, шлепая по лужам, преследуемый молниями и осуждаемый громом. Он пробежал мимо все еще горящего трупа Коджина и миновал периметр лагеря.
Он сорвал шлем и маску со своей головы и отбросил их в сторону; вместе с ними он отказался от своей гордости.
Дождь хлестал по его обнаженному лицу, когда он оставил звуки битвы далеко позади. Он пошел по тропинке в гору, карабкаясь на четвереньках, когда приходилось, поднимаясь все выше и выше, пока не смог идти дальше.
Матеон заполз за валун, его горло горело, сердце бешено колотилось, в боку кололо, а ноги были словно каменные. Он закрыл глаза, задыхаясь, упиваясь холодным дождем, позволяя ему скрыть его слезы, его крики. Дорогой Кейдж, что я наделал? Я уничтожил их всех.
Он стал срывать с себя броню, отчаянно желая от нее освободиться. Он ее не заслуживал. Его стыд запятнал ее хуже любого огня или грязи. Он отбрасывал ее по частям, чувствуя себя униженным с каждой частью, которую отбрасывал. Он был меньше, чем человек. Слизняк в глазах Кейджа.
Раздевшись до майки и брюк, он случайно оглянулся вниз с горы. Лагерь было трудно разглядеть из-за дождя, но несколько костров все еще горели. Еще дальше находился Киесун, казавшийся черной дырой в ночи.
И только когда небо прорезала еще одна молния, Матеон заметил тени, поднимающиеся по склону горы. Еще джиззи. Идут за ним.
Сделав последний глоток воздуха, Матеон побежал дальше. В горы, в ночь.
88
Тиннстра
Лейсо
Тиннстра бросилась на Бакаса, выкрикивая всю свою ненависть и ярость. Он поднял глаза, когда она ударила его, сбив с ног. Рука коснулась ее плеча, и левая рука онемела, но Тиннстра продолжала двигаться, откатившись от него прежде, чем он смог прикоснуться к ней как следует.
Она поднялась на ноги одновременно с Бакасом, не сводя с него глаз, обдумывая варианты. Меч в ее здоровой руке был слишком коротким, чтобы выполнять свою работу, не подходя близко, а это означало оказаться в пределах легкой досягаемости его рук, подвергая свою жизнь опасности. Смерть ее не пугала, но она не собиралась жертвовать собой, если не была уверена, что убьет и Бакаса.
Зорика тоже поднялась на ноги, ее копье было нацелено на Бакаса. Эгрил не делал попыток убежать, не сводя своего внимания с них обоих.
— Зорика, ты ранена? — крикнула Тиннстра.
— Я чувствую себя столетней старухой, — невнятно произнесла Зорика.
— Отойди. Я с ним разберусь, — сказала Тиннстра, в животе у нее нарастал страх. Бакас тоже слышал Зорику, и она видела, как он переоценивает ситуацию; Тиннстра с мечом и мертвой рукой, Зорика едва стоит на ногах. Битва в комнате, возможно, пока складывалась против него, но он и не думал о побеге. Он отдал бы свою жизнь, если бы это означало забрать с собой Зорику. Тиннстра не могла этого допустить. — Зорика, проверь, как там Аасгод. Я держу эту мразь под контролем.
Зорика не пошевелилась. Милостивые Боги, она выглядела так, словно собиралась атаковать.
Эгрил указал на Тиннстру:
— Кейдж ждет вас обоих.
Боль пронзила Тиннстру, как будто из нее выжимали жизнь. Она пошатнулась, ее меч внезапно стал очень тяжелым в руке.
— Ты единственный, кто увидит Кейджа, — прорычала она сквозь стиснутые зубы, не веря собственным словам.
Бакас шагнул вперед:
— Никто не может избежать прикосновения смерти.
— Это мы еще посмотрим, — сказала Зорика, снова подошла и встала рядом с Тиннстрой, держа копье наготове.
— Черт возьми, девочка, — прошипела Тиннстра. — Я же сказала тебе...
— Я твоя королева, — сказала Зорика. — Ты мне не приказываешь, и я говорю, что мы убьем этого человека вместе.
Тиннстра улыбнулась:
— Вот почему мы тренировались.
Она метнула в Бакаса свой меч. Как и прежде, он увернулся с его пути, но она бежала за мечом, вкладывая все запасы энергии в тяжелые конечности, вытаскивая нож, который держала в ножнах на пояснице. Она закружилась вместе с Бакасом, почти танцуя, уклоняясь от его руки, занося нож.
Лезвие было острым, и она вонзила его в ладонь Бакаса, отбросив ее назад. Он закричал — это был самый прекрасный звук, — но Тиннстра уже выпустила нож и упала вне пределов его досягаемости, когда Зорика рубанула копьем.
Брызнула кровь, когда отлетела вторая рука эгрила.
Бакас закричал, в его холодном голосе наконец прорезались какие-то эмоции, но Зорика не дала ему передышки. Ее копье пронзило его грудь. Бакас издал еще один крик боли, но удержался на ногах.
— Ты умрешь. — Он схватил копье и вонзил его поглубже в себя, пытаясь притянуть Зорику ближе.
Но Тиннстра успела снова схватить меч, и она снесла с плеч голову эгрила.
Жизнь вернулась в Тиннстру, как будто саму ее душу подожгли. Она закричала от силы удара, пытаясь отдышаться, устоять на ногах. Все, что Бакас сделал с ней, было отменено в одно мгновение, и это было чертовски чудесно. Теперь она могла бороться с целым миром.
Зорика тоже закричала, ее экстаз был очевиден всем. Она поднялась в воздух, ее руки пылали, обжигающе ярко, ослепляя их всех, а затем она вылетела через разбитое окно в мейгорское небо. Это было самое прекрасное зрелище, которое Тиннстра когда-либо видела. Она сияла, как звезда, чистая и чудесная. Зорика на мгновение зависла, а затем понеслась вниз, к улицам, обрушивая огненный дождь на Черепа внизу. «Моя королева», — с гордостью прошептала Тиннстра, прежде чем упасть на колени.
— Тиннстра! — Аасгод оказался рядом и подхватил ее прежде, чем она смогла упасть.
— Рада видеть тебя живым, — сказала она. — Мне бы не хотелось, чтобы ты умер раньше времени.
— Ты ранена? — спросил маг.
Тиннстра ухмыльнулась от безумия всего этого:
— Никогда не чувствовала себя лучше.
Два дня спустя
89
Зорика
Лейсо
Зорика глядела на ониксовую дверь в подвале посольства Джии. Ей нужно было только войти внутрь, сказать слово, и она была бы дома — или, скорее, в том, что от него осталось. Все, что она когда-либо знала, что когда-либо любила. Странно, что мысль о возвращении наполняла ее таким страхом, когда по эту сторону была только война и страна, которую она не знала.