— Нам действительно необходимо ложиться спать, Матисс? — спросил Теор, смотря на нее с широко открытыми глазами. — Можем мы не ложиться спать, хотя бы сегодня?
Матисс скрестила руки и приподняла безволосую бровь, глядя на мальчика.
— Вы всегда ложитесь спать в это время: например вчера, — заметила она. — И позавчера. И поза-позавчера, не понимаю, почему вы думаете, что сегодня что-то должно быть по-другому.
— Что-то происходит, — сказала Тиил, вставая за спиной своего друга. — Все взрослые вычерчивают эйоны.
Матисс бросила взгляд в окно. Дети — около пятидесяти, о которых она заботилась — находились в здании, которое окрестили "Курятником" из-за того, что практически на всех стенах были вырезаны птицы. Курятник находился неподалеку от центра внутреннего города — рядом с домом Духа и часовни Кораты, где он проводил большинство важных встреч.
Взрослые хотели пристального надзора над детьми.
К сожалению, это означало, что взрослые также находились под пристальным надзором детей.
За окном пылали вспышки света от сотен пальцев, которые рисовали эйоны в воздухе.
Наступала ночь, в это время дети уже давно должны были заснуть, но сегодня их было особенно трудно уложить.
Тиил прав, подумала она. Что-то происходит.
Однако это не было достаточной причиной, чтобы разрешить ему не ложиться спать, особенно учитывая тот факт, что чем дольше он бодрствовал, тем дольше она не могла оставить детей и выяснить причину этих волнений.
— Ничего не происходит, — сказала Матисс, оглядываясь на детей.
И хотя некоторые из них уже начали укладываться на свои красочные простыни, многие оживились и наблюдали, как Матисс пыталась справиться с двумя нарушителями спокойствия.
— Не похоже на "ничего", по-моему, — заметил Теор.
— Что ж, — сказала Матисс, вздыхая. — Они рисуют эйоны. И если вам так это интересно, думаю, мы смогли бы сделать исключение и разрешить вам не ложиться спать ... при условии, что вы тоже начнёте рисовать. Думаю, ничего страшного, если мы проведем еще один урок вечером.
Теор и Тиил побледнели.
Рисование эйонов было как раз тем, чем все занимались в школе. Дух заставил их снова посещать эти уроки.
Матисс хитро улыбнулась про себя, увидев как оба мальчика попятились.
— Ну, давайте же, — сказала она. — Возьмите перья и бумагу. Мы можем нарисовать эйон Эйш раз сто. Мальчишки поняли намёк и скользнули в свои кровати.
В комнате были и другие воспитатели: они, так же как и Матисс, ходили между кроватей и следили, чтобы дети засыпали.
— Матисс, — кто-то сказал. — Я не смогу заснуть.
Матисс повернулась в сторону девочки, сидевшей на своей постели.
— Почему ты так решила? — спросила Матисс, слегка улыбаясь. — Ты же только что легла, ты ещё даже не пыталась заснуть.
— Я знаю, что не смогу, — дерзко ответила девочка. — Маи всегда рассказывает мне сказки перед сном. Если он этого не делает, я не могу заснуть.
Матисс тяжело вздохнула. Риика редко хорошо спала, особенно тогда, когда спрашивала про своего сеона. Конечно же, он потерял рассудок, когда шаод затронул Риику.
— Ложись, дорогая, — сказала Матисс успокаивающе. — Посмотрим, придёт ли к тебе сон.
— Не придет, — ответила Риика, но всё же легла.
Матисс обошла всю комнату и подошла к двери. Она посмотрела на детишек – их целая куча, многие всё ещё ворочались и елозили. Матисс поняла, что, как и дети, тоже что-то чувствует – какое-то напряжение.
Этой ночью что-то было не так.
Лорд Дух исчез, и в то время как Галладон убеждал их, что волноваться не о чем, Матисс видела в этом дурное предзнаменование.
— Что они там делают? — тихо прошептал Идотрис из-за её спины.
Матисс выглянула наружу, туда, где взрослые столпились вокруг Галладона, вычерчивая эйоны в ночи.
— Эйоны не работают, — напомнил Идотрис. Этот подросток был, возможно, на два года старше, чем Матисс, хотя такие вещи не имели особого значения в Элантрисе, где у всех кожа была одинакового серого оттенка, а волосы были тонкими или отсутствовали вообще. Из-за шаода трудно было определить возраст.
— Нет никаких причин, чтобы не практиковать в использовании эйонов, — ответила Матисс. — Для них это сила. Сам посмотри.
Действительно, за эйонами стояла настоящая сила.
Матисс всегда была способна ощущать её — силу, находящуюся за всполохами света, начертанными в небе.