Трудный вопрос. Переместить кристалл мог кто-то. <Кого-то> на планете не было.
- Если предположить, что камень создан искусственно, то что он маяк?
- Аккумулятор энергии?
- Памятник?.. - посыпались вопросы со всех сторон.
- Погодите, - сказал Самдар, - это уже фантазия.
- Ты сам говорил, - возразила Симона Ронге, - кто что думает.
- Новый мир, - заметил Фаготин. - Здесь все возможно.
От этой мысли кое у кого по спине прошел холод.
- Планета имеет хозяев?..
- Бросьте! - возразил любимым словечком Берни. - Какие хозяева? Работаем четвертый месяц и никого не встретили.
Это звучало успокоительно, а может, хотелось отгородиться от загадки щитом, - все начали искать естественные причины для объяснения.
- Встречаются же на Земле изумруды, исландский шпат. Даже в крупных кристаллах!..
- Крупнее - выращивают искусственно.
Опять вернулись к тому же - к искусственному происхождению камня. Тайной веяло от кристалла, стоявшего в зале.
- Вспоминаю, - заговорил Фаготин, - тайну каменных шаров Бразилии, Коста-Рики. Шары идеально выточены, от нескольких сантиметров до четырех метров диаметром. И тоже в сельве, в болотах. Кто и зачем их сделал? Или они образовались сами?..
Фаготина слушали. Геннадий мог преподнести изюминку в рассуждениях.
- Существовал принцип средневекового монаха Оккама, - продолжал Геннадий. - <Не умножай число сущностей сверх необходимого>. Может быть, принцип хорош для средневековья, но и в двадцатом веке им пользовались при столкновении с труднообъяснимыми фактами. Дали ему название - <Бритва Оккама>. Больше: <бритвой> пользовались с энергией перевыполнявших план дровосеков.
На секунду Геннадий остановился - положить карандаш, который вертел в руках. Положил.
- Как всякий принцип, - продолжал он, - принцип Оккама односторонен: во что бы то ни стало непонятный факт объяснить естественными причинами... Так и насчет шаров. Вулканический пепел во время извержений скатывался по склонам гор. Кристаллизовался вокруг песчинок, образуя монолитные каменные шары. Их обволакивала порода, консервировала внутри себя, а когда время и непогоды размывали футляр, шары появлялись наружу в готовом виде.
Не верите? - Геннадий заметил иронические улыбки. - Я тоже не совсем верю. Шары с вишню величиной - допустим. Но с двухэтажный дом... Принцип Оккама предлагал и другое объяснение: шары высечены человеком в доисторическую эпоху. Каменными рубилами. Идеально. С точностью радиуса до микрона.
Кто-то из картографов засмеялся. Геннадий пожал плечами:
- Принципом Оккама можно объяснить все: взлетные полосы в долине Наска в Андах, парящие фигуры космонавтов на скалах Тассили...
- Такой успокоительный принцип, - не выдержала Иванна. - Баальбек каменными рубилами, я об этом читала.
- Не будем осуждать двадцатый век... - примирительно сказала Симона.
- Но <бритва>, - воскликнул Финн, - не слишком тонкий хирургический инструмент! <Бритвой> можно зарезать!
- Резали, - ответил Геннадий. - Сверхточный календарь майя, Антарктиду на древних картах с ее хребтами под километровым льдом - все объясняли, исходя из принципа монаха Оккама...
- С позиций камнерубильной техники, - добавил Финн.
- Вот и кристалл, - кивнул на его реплику Геннадий. - Предположим, что он вырос сам или его создала молния, выплавив из породы. Объяснение? Объяснение. Примите и успокойтесь... Вижу, что не хотите успокаиваться, Геннадий жестом предотвратил готовые возражения. - Я не кончил! Есть иллюстрация к сказанному. К счастью, современная. Мы пришли в болота Альдеры - планета с аборигенами, эпохой палеолита, с пещерным свирепым укладом. Построили космодром из плит, больших, чем в Баальбеке. И, не скроем греха, ушли оттуда. Альды каменными рубилами - совпадение?.. - до сих пор крушат покинутый космодром. Надстройки разнесены в прах... Через сто тысяч лет у альдов появятся свой Ньютон и свой Оккам. Останутся плиты в основании космодрома. Кто-то будет пытаться разгадать происхождение плит, увидит на них следы каменных топоров. И <Бритва Оккама> срежет всякую мысль о появлении здесь инопланетных разведчиков.
К чему я веду? - закончил Геннадий. - Кристалл мне напоминает атомную решетку. Точки пересечения граней - узлы взаимодействия электронов. Похоже на атом. Похоже на символ. Безумная идея, скажете? Может быть, ее бритвой?..
Охотников выступить с бритвой не находилось. Если на Земле еще остались загадки - те же каменные шары, - что можно ожидать на неизвестной планете?
Поговорили еще, пока Фаготин не предложил:
- Кончаем дискуссию. Завтра работа. И послезавтра работа.
Кристалл оставили в зале, на подставке, как он стоял. Только подставку придвинули к окну, освободив середину зала.
Работа продолжалась. Все было просто и повседневно: пленки поступали одна за другой, переснимались на крупный план. Люди давали названия горам и долинам, завершая работу над картами, оживляя незнакомую землю своей фантазией, теплотой.
Названия записывались счетными машинами, передавались с одной станции на другую, чтобы не было дублирования.
Но дублирование возникало.
Симона Ронге озеро в хребтах южного полушария назвала Утренним. Счетная машина замигала желтыми лампами: такое название есть у Галлы Синозы в северной группе.
Симона вызывает Галлу по видео:
- Уступи мне название.
- Не подумаю! - отвечает Галла.
- Оно мне нравится, - говорит Симона.
- Мне тоже нравится.
Симона изобретают уловку:
- Я придумала его раньше тебя.
- Когда? - спрашивает Галла. В глазах у нее искорки смеха.
- В семь часов.
- А я без пяти семь! - возражает Галла.
- Галла... - Симоне хочется оставить название за собой.
- Не проси! - Глаза у Галлы большие, синие. Красивые глаза. Симона смотрит в них, любуется девушкой. Галла моложе всех в экспедиции, почти девочка. Название доставляет ей удовольствие. Галла даже краснеет, что приходится спорить с Симоной.
- Ладно, - уступает Симона. - В следующий раз...
- Уступлю! - Галла радостно трясет головой.
Симона готова выключить видео, но подходит Фаготин.
- Серенгу, - кивает Галле.
Галла кричит:
- Виктор Андреевич!
В рамке появляется Виктор.
- Здравствуй, - приветствует его Геннадий. - Какие новости?
- Нормально, - отвечает Виктор. - Работаем.
- Я спрашиваю новости, - уточняет Геннадий.
- А... - Виктор перемещает рамку видео на тумбочку в углу комнаты. Четыре вот такие призмы, - слышится его голос. - Одна величиной с бочку. В лесу.
- Дискутировали? - спрашивает Геннадий, показывая свою призму на столике у окна.
- Было, - отвечает Серенга.
- К чему пришли?
- Непонятные вещи.
- У тебя двое химиков, - напоминает Геннадий.
- Говорят, что стекло. Похоже на органическое.
- Искусственное?..
- Проводит электричество, как металл. Ребята еще возятся в лаборатории. Что будет интересное - сообщу.
- Сообщи.
Две-три недели прошли спокойно. Были найдены еще призмы, никто уже не удивлялся их прозрачности, месту находок - в ущельях и на равнинах.
Зато, как предвидел Фаготин, фантазия у картографов начала истощаться. Раньше, отметил Геннадий, чем следовало, - впереди полгода работы. Люди стали задумываться, повторяться, пришла апатия.
- Мыс Гаттерас, - предложил название Берни.
- Есть на Земле.
- Ну и что? - начинался спор. - Взяли же полуостров Рыбачий.
- И заменили.
- Да, заменили.
Однажды в такой вот час Симона сказала:
- Реку в квадрате семьсот девять дробь девятьсот я назвала Аунауна.
Все повернули к ней лица.
- Аунауна, - повторила она.
- Ни на что не похоже, - запротестовал Игорь.
- Непохоже, - согласилась Симона. - Зато звучит.
- Ничего не звучит! - возразила Майя. - Аунауна...
- Не по-нашему как-то, - поднялся со своего места Самдар.
- Долго ты думала? - спросила Майя Симону.
- Думала... - неопределенно сказала Симона... - Не то что думала, звучит в ушах и звучит. Словно кто-то нашептывает.