Перед сном зашла в уборную. Вдруг слышу через дверь:
— Откуда у тебя деньги?
— Новенькая дала.
— Так и поверила! Отняла?
— Да нет, она дурочка. Добренькая. Ей стало жалко мою бабушку, которая все плачет и плачет, не получая от меня писем.
— У тебя же нет бабушки.
— Зато денежка есть. Завтра конфет куплю.
Я выскочила из уборной и кинулась на обманщицу:
— Ты что, не понимаешь, что доброта, а что глупость?
— Это одно и то же, — наглым издевательским тоном возразила она.
— Ты злюка! Злой человек не может быть счастливым.
— Почем ты знаешь, сопля?
— Бабушка Мавра говорила.
— Нет у тебя никакой бабы Мавры, и такого имени не бывает. Есть Марфа.
— Много ты знаешь! Имя есть и бабушка есть. Пусть не родная, но самая хорошая. А обманывать людей — нечестно. Всем расскажу про тебя!
— Послушают и скажут, что ты дура.
— Умные поймут, а на глупых я внимания не обращаю. Зато ты больше никого не обдуришь!
— На мой век дураков хватит, — ухмыльнулась моя обидчица.
— Отлупить тебя надо, чтобы ума добавилось.
— Я и так умная, тебя-то, видишь, перехитрила.
— Не умная, а хитрая. Умный не может делать гадко. Вот! А ты подлая. Ты лиса. Мне денег не жалко. Как нашла, так и потеряла. А ты воровка! Краденое на пользу не пойдет. Когда-нибудь тебе это боком выйдет.
Девочка удивленно вытаращила глаза:
— Как это «боком»?
— Вырастешь, — поймешь, а пока тебе мозгов не хватает.
— Глупости это!
— Не глупости. Я от дедушки Панько слышала.
— Иди ты со своим дедом куда подальше!
— Сама хочу от тебя быть подальше. А дедушку не трогай, не то худо будет! Не смотри, что меньше тебя. Поколочу!
И я уверенным шагом прошла мимо девочек, молча следивших за нашим разговором. Перед сном я думала: «Почему я поверила хитрюге? Ведь чувствовала, что говорит неправду. Почему молчали остальные? Она их тоже обманывала? Боятся ее? Задачка сложнее арифметики!
ФАНТАЗЕРКА
Ходить нормально я не умею. Ношусь как угорелая. Спускаться по лестнице не люблю, мне легче съехать по узкой спирали перил. Скользить с верхнего этажа — это же такой восторг! Девочки называют меня хулиганкой. За что? Хулиган обижает других. Я же никого не трогаю. Они просто трусихи. Как-то предложила им:
— Попробуйте сами. Вы что, на санках с горы никогда не катались? Плохо вам, городским! Как же можно так жить? Если скучно, я обязательно что-нибудь придумываю.
И принялась рассказывать о своих фантазиях, в которых со мной происходят чудесные приключения. Увлекшись, уже ничего не видела вокруг себя. Не замечала ироничных взглядов девчонок и того, что в комнату через распахнутую дверь набежало много старшеклассниц. Они даже в коридоре стояли. Вдруг очнулась от странной тишины и звука своего голоса. Сразу замолкла, будто меня отключили от электричества. Стою, растерянно хлопаю глазами. Как это получилось, что меня прорвало? Зачем разоткровенничалась с девчонками, которые меня и понять-то не хотят?
— Чокнутая, — услышала я позади себя.
«И правда глупая», — подумала я, увидев, как второклассница показывает на меня и крутит пальцем у виска.
Потом, когда осталась одна, горестно вспоминая происшедшее, размышляла: «Тормоза отказали? Только Витек, понимал меня! Разве фантазировать плохо? Сами не умеют, вот и завидуют».
И я снова погрузилась в добрый мир своих грез. Вот вырасту, и на самом деле посажу около детдома много красивых деревьев, и наше серое здание сразу похорошеет. Сошью себе шикарное платье. Еще у меня будет свой дом и выложенные цветными камешками дорожки. Со мной в этом доме будут жить самые лучшие друзья, и Витек обязательно. А из этого детдома никого с собой не возьму!
НЕПРИЯТНАЯ ВСТРЕЧА
Поздним вечером сижу в парке и задумчиво гляжу на закат. Неожиданные сочетания красок поражают меня. Сквозь громадные красно-бурые слои облаков пробиваются голубые, чистые полоски. Потом они обволакиваются и тонут в темных, угрюмых тонах. А через некоторое время уже ярко-красными слоями выплывают из-под хмурых, неприветливых нагромождений тяжелых облаков.
Не сразу замечаю, что ко мне на лавочку подсел мужчина. Его неприятный вкрадчивый голос вывел меня из задумчивости. Зализанные вперед, желтовато-седые волосы делали его лоб низким. Блеклые глаза, еле заметные под опухшими веками, были видны лишь потому, что как-то странно бегали. Когда он приподнимал голову, то противно облизывал бесцветные губы и ухмылялся. Мужчина с приторно-ласковой улыбкой обратился ко мне: