Я постаралась, как можно подробнее рассказать, что случилось с Надей Хохловой, и что уже чуть больше месяца лечение не даёт никаких результатов. Из больницы её скоро обязаны выписать, а дальше детдом, где внимание к ней будет намного меньше, или ещё хуже – в какой-нибудь специализированный интернат, а девочка просто в каком-то ступоре, если она попадёт в интернат, ничего хорошего не будет.
Насонова внимательно меня выслушала:
– Ну что ж, я поняла Вас, давайте договоримся вот о чём: я должна увидеть девочку – это, во-первых, желательно, если Вы её привезёте ко мне, на какое-то время, хотя бы на месяц, у меня ей будет спокойно, я полечу её травами, у меня козы – попьёт молочка, ей сейчас не надо общение с людьми. Во-вторых, мне нужно за ней понаблюдать, а потом будем делать выводы, не исключаю и самый худший вариант – интернат, но будем надеяться, что до этого не дойдёт. Давайте договоримся, на следующей недели, в среду я вас буду ждать. Как доехать, Катя Вам расскажет. До свидания.
Я отключила скайп. Легко сказать, привезти к ней, а кто ж мне разрешит это сделать?
В комнату зашёл муж:
– Жена, о чём задумалась? Глядя на тебя, могу подумать – что выходные отменяются? Только не говори, что я прав.
– Дима присядь. Мне нужна помощь.
Я пересказала мужу наш разговор с Насоновой.
– Понимаешь, это большой шанс для девочки. Но с нашей системой бюрократии, мне навряд ли разрешат увезти ребёнка.
Муж немного задумался, сел рядом со мной, обнял:
– Главное не паниковать! Ты рассказывала, что её лечащий врач, вполне адекватный человек, он даже просил тебя не расследовать смерть родителей Нади, так?
– Ну да, ты думаешь, он согласится отпустить Надю в деревню, к Насоновой? Попробовать, конечно, можно. А вдруг? Всё, об этом подумаем в понедельник, а сейчас спать, а завтра отдыхать! Иначе меня саму ждёт лечение у психолога.
Дима, смеясь: – Умоляю тебя, не вздумай завтра с Алиной говорить о нашей работе. Ей сейчас нужны только положительные эмоции, а у нас как-то с этим не очень.
– Договорились, дорогой! Ни слова не скажу, обещаю, только с утра позвоню врачу, а лучше заедем в больницу, у него как раз дежурство в субботу. Иначе сам понимаешь, спокойного отдыха у меня не получится.
– Уговорила, заедем в больницу, уж очень хочется нормально отдохнуть, лучше решить проблему, иначе зная тебя – покоя не будет.
Утром в восемь часов, мы ждали врача у кабинета. Увидев нас, Владимир Алексеевич очень удивился:
– Доброе утро! Что такого могло произойти в этом мире, если в такую рань возле кабинета меня ожидают детективы?
Он открыл кабинет и пригласил нас войти.
– Присаживайтесь. Я Вас слушаю.
– Владимир Алексеевич, я прошу прощения, что отнимаю у Вас время, но у меня к Вам есть предложение. Я рассказала про идею показать Надю профессору Насоновой, которая сейчас живёт в деревне и стала травницей. Рассказала, что я связалась с Насоновой и что она предложила привезти девочку к ней. Фурсов выслушал меня внимательно, потом попросил зайти в кабинет психолога. До её прихода мы молчали, если не считать, что я представила ему своего мужа.
Фурсов внимательно посмотрел на Диму:
– Значит это Ваша инициатива раскрыть дело о смерти родителей Нади Хохловой? Татьяна Анатольевна, наверное, рассказала Вам о моём мнении по этому делу? Наверное, удивлены, что я врач, а так рассуждаю?
Дима очень спокойно ответил:
– Владимир Алексеевич, в этой жизни меня удивить очень сложно. Я отвечу на Ваши вопросы: – я не инициатор раскрытия этого дела, меня попросили мои знакомые из полиции, попробовать разобраться в этих смертях. Остались сиротами тринадцать детей разного возраста, да, семьи неблагополучные, но здесь больше вина органов опеки, в общем, не вдаваясь в подробности, я просто помогаю своим друзьям, чтобы они не отвлекались от раскрытия более серьёзных дел. В ходе моего расследования выяснилось, что не случайная смерть была только у родителей Нади Хохловой, остальные смерти объяснимы. Я знаю, Ваше мнение, так думаете не только Вы, но и некоторые мои сотрудники. Но я обязан поступать в рамках закона. Но раскрытия этого дела – не первичная для меня задача. Я ответил на Ваш вопрос?
– Да спасибо.
Раздался стук и вошла психолог Ольга Александровна:
– Здравствуйте, Владимир Алексеевич вызывали? Увидев нас с Димой, она тоже удивилась.
– Татьяна Анатольевна, что случилось?
Фурсов рассказал ей о моём предложении.
– Ну и какое Ольга Александровна, будет Ваше мнение по этому вопросу? Всё-таки Вы являетесь её лечащим психиатром.
Глядя, как загорелись глаза у Ольги Александровны при упоминании фамилии Насоновой, я поняла, что она будет согласна.
– Владимир Алексеевич, это же просто огромный шанс для Нади! Профессор Насонова очень известная в области психотерапии. Будучи студенткой, мне несколько раз посчастливилось прослушать цикл её лекций. Я слышала, что она уехала из Москвы и о ней почти ничего не известно, но я даже представить себе не могла, что она находится недалеко от нас. Кстати, Татьяна, просмотрев то видео, что Вы прислали с сестрой Нади, девочка начала реагировать, правда всё очень медленно происходит, но у меня появилась надежда, что со временем она найдёт в себе силы вернуться к нормальной жизни. Мы просто обязаны воспользоваться шансом и обязательно отвезти девочку к Насоновой.
Фурсов встал, подошёл к окну (видимо вид из окна как-то помогает ему при решении важных вопросов). Помолчав несколько минут, он сказал:
– Хорошо, я согласен, вопрос с органами опеки я решу. Вы говорите её нужно везти в среду?
– Да, Насонова сказала, что ждёт нас в среду.
– Ольга Александровна, Вы поедите с девочкой, ответственность за неё, с нас никто не снимал.
Мы с Димой встали:
– Спасибо Вам большое, я очень надеюсь, что всё получится. До свидания. В среду я приеду в 10.00.
Меня окликнула Ольга Александровна:
– Татьяна, можно Вас на минуту?
– Да, конечно. Мы отошли с ней к окну, она достала из своей папки последние рисунки Нади.
– Я хотела Вам показать, вот этот рисунок. Это Надя нарисовала вчера. Возможно, он Вас заинтересует.
На альбомном листе было нарисовано на фоне леса, горящий дом и фигура мужчины смотрящего, на пламя. Он стоял спиной, на нём была надета оранжевая куртка.
– Спасибо, Вы правы – значит девочка видела того, кто поджёг? Можно я заберу рисунок себе?
– Да, конечно. Ну всё, до свидания, жду Вас в среду.
Уже уходя, она остановилась и обращаясь ко мне произнесла:
– Спасибо Вам большое, за Надю.
Я даже немного растерялась: – Да не за что. Пока ещё рано о чём-то говорить.
Дима ждал меня в машине:
– Ну что, жена, успокоилась твоя душа? Видишь, никогда нельзя паниковать.
А доктор-то с характером! Мне нравятся такие люди. Всё едем отдыхать и прошу тебя, больше ни слова о работе, до понедельника.
Я улыбнулась, поцеловала мужа, вздохнула:
– Слушаюсь, товарищ начальник и по совместительству муж, – ни слова о работе, поехали в поместье, нас, наверное, уже ждут.
О рисунке, который отдала мне психолог, я решила пока ничего не говорить мужу.