— Ну, здорово, Гильермо, — низким басом поприветствовал своего родственника Ниеро, присаживаясь на стул. Буря эмоций пронеслась в глазах Гильермо.
— Брат, как я рад тебя видеть! — с наигранной радостью выдавил он из себя. Сначала он хотел его обнять, но по леденящему душу взгляду понял, что этот жест будет не к месту. Гильермо торопливо подошёл и протянул руку, но Ниеро с отвращением повернул голову в сторону.
— Никогда больше не называй меня братом, скотина, — сказал Ниеро.
— Саня, дай объясниться, — взмолился Гильермо, сверкая своими белоснежными и ровными зубами.
— Ты всегда был дурачком, — перебил его Александр и засмеялся глухим смехом, лишённым даже намёка на человеческий, на его былой смех. — И тот факт, что ты жил припеваючи, пока я гнил на зоне, не отменяет твою глупость. Если бы я был такой же мерзкой крысой, как ты, я бы точно уехал из этой сраной деревни, — медленно, растянуто сказал Ниеро.
— Дай мне время. Я продам всё и верну твою долю, — тяжело опустился на колени растолстевший Гильермо.
— Сейчас! — вдруг закричал Александр. Он схватил нож и начал что-то чертить на дорогом столе. — Сейчас, Гиля, — уже совершенно спокойно повторил он и ножом описал дугу.
Гиля рванул вверх по лестнице со скоростью, не присущей его размерам. Спустя пару минут он, улыбаясь, вручил Ниеро чёрную, искусно отделанную кожаными вставками папку. Открыв её, Александр увидел два перетянутых резинкой пресса зелёных наличных и два приглашения в Надежду. Держа в руках деньги, которыми он бредил всю свою сознательную жизнь, сейчас они никак его не вдохновляли. Кроме того, они выглядели неправдоподобно в этом захолустье. Сейчас он уже совершенно ясно осознал, что единственным счастьем для него является его сын, который сейчас ждёт его. Он понял, что находится совсем не в том месте. Неожиданно в кухню вбежала жена Ниеро. Как коршун вцепившись в папку, она выдернула Александра со стула.
— Это моё! — завопила она, отскочив в угол. Несколько ударов ножом в спину повалили Ниеро на пол. Следующий удар от Гили, нанесённый в горло, стал смертельным.
— Сдохни, — нежно произнёс Гильермо.
— Наши приглашения, — судорожно гладила папку взъерошенная перепуганная женщина и пнула в пах умирающего Александра. Из рассечённой артерии, булькая, выходила кровь.
— Почему ты не сказала, что он сегодня выходит? — тяжело дыша, спросил Гиля и попёр на новоиспечённую вдову, крепко сжимая нож.
— Гиленька, успокойся, — отступая, закудахтала Мари. — Он общался только с Гербом! Герб ничего не говорил! — вопила она. Гильермо положил окровавленный нож на стол.
Тем временем неподалёку молодая влюблённая парочка ожидала Александра в его доме. Сидя у камина, Герба тревожило опоздание отца.
— Может, он зашёл к Гиле? — предположила Рейчел.
— Он бы, наверное, в первую очередь пришёл домой, а не к жирному мудаку, — ответил Герб.
— Извини, мне просто не по себе в этом месте.
— Мне тоже. Но отец сказал ждать его именно здесь. Надо было встретить его на вокзале. Чёрт! — выругался Герб. В голове вырисовывались ситуации, одна страшнее другой — представления о том, что случилось, если отец и вправду решил сначала зайти к дяде Гильермо. Он знал, что если больше двух членов семьи Ниеро в сборе, то дело дрянь.
С трудом уговорив Рейчел остаться в доме Ниеро-старшего, Герб направился в дом Гильермо. Звонок трезвонил, но дверь никто не открывал. Дёрнув ручку, дорогая железная дверь отворилась. Герб вошёл в дом. От лужи крови на кухне тянулся след к заднему двору. Ниеро даже обрадовался тому, что отец прикончил этого ублюдка. Больше, чем свою мать, переехавшую в этот дом пять лет назад, он ненавидел Гильермо. И вдруг кровь отлила от его лица. Мари сидела на газоне с кожаной папкой в руках и, задрав халат, мочилась в яму, которую мокрый от пота Гиля закапывал. Из земли всё ещё виднелась голова мёртвого Александра. Ручеёк стекал с его носа. Ненависть переполнила Герба, вскипела и, брызгая, перелилась через край. Двустволка, непредусмотрительно оставленная Гильермо, стояла, облокотившись на стену около двери. Гиля не знал, что этой ошибкой перечеркнул всю свою жизнь. Герб взял в руки ружьё, проверил, заряжено ли оно. На характерный звук оглянулись и мать, и дядя. Гильермо хотел было что-то сказать, но выстрел перебил его. Вонзившаяся в его жирное тело дробь вместо внятных слов заставила Гилю вскрикнуть и упасть к своему брату.