Признание в своих собственных преступлениях, даже в тех, которые заключенный не совершал, среди отморозков было в порядке вещей. Все понимали, что такие условия может выдержать не каждый. Сломать можно любого, это только вопрос времени. Но некоторым достаточно показать, как ломают их товарища, и они выкрикивают имена своих друзей и родных в надежде на помилование. Таких стукачей отморозки наказывали жестоко, ведь они обрекали на тяжёлую участь другого человека. Пока стукача не разоблачили, он жил в постоянном страхе, что в любой момент его могут поймать.
Бедняги, обиженные на власть, загорались желанием отомстить, и те, кто ещё не был в Банде Братьев, охотно в неё вступали. Большинство несовов, каждый со своей душераздирающей историей, приходили к братьям. Они выслушали каждого, прежде чем принять в банду. Кто-то по собственной глупости попал в тюрьму, у кого-то не осталось родных, кто-то просто устал жить в рабстве. Почти все истории сводились к одному — виновато правительство. В итоге случилось то, чего Айрис боялась: у несовершенных возникло своё государство, по силе равное Новой расе. Она боялась отправить своих немногочисленных солдат в отель, считая, что её людей растопчет огромная армия Банды Братьев.
***
Эффи проснулась с мыслью об обещании Эйприл поговорить с её опекуном. Она смотрела на лежащую рядом Эйприл. Девушка ещё спала. Она подумала, что нужно поблагодарить свою новую подругу за то, что ей не приходится оставаться одной. Эффи закрыла глаза и попыталась заново уснуть. Ей на миг показалось, что сон избавит её от всех проблем. Но вдруг её охватила паника. Предстоящее рисовалось ей так ясно, что на глазах выступили слёзы. Она не представляла, как будет жить без своего Лео. Увидит ли она его снова? Умер он или стал бездушным солдатом Морали, Эффи не знала. Она встала с кровати и пошла в ванную. Всё в этой маленькой квартирке напоминало о нём. Зубная щётка Лео, его одежда, висевшая на верёвке, и... сумка, которую он принёс и просил спрятать. С зубной щёткой во рту она расстегнула молнию. Куча денег, наркотики.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Эйприл, стоя у неё за спиной. Эффи вздрогнула от испуга.
— Нормально. Ты позвонишь отцу?
— Да, конечно, — сказала Эйприл и достала из кармана свой телефон. У Эффи появилась надежда на то, что всё будет в порядке. Ей даже показалось, что в скором времени они будут вспоминать об этом и смеяться. Лео будет обнимать её за плечи, расскажет про Остров и как он скучал без неё.
— Он стал солдатом Морали. Его мать подписала все бумаги, — с сочувствием сказала Эйприл через несколько минут, засовывая телефон обратно в карман.
— И ничего нельзя сделать? Я ведь ничего не подписывала.
— Твоё согласие не требуется. Ты ему не родственник. Забудь о нём, они что-то делают с памятью, он скоро даже не вспомнит о тебе, — угрюмо сказала Эйприл. Эффи злостно посмотрела на Эйприл, захотела её ударить, но сдержалась.
— Не смей так говорить, — тяжело дыша, сказала Эффи. Ноги её не слушались, и она неуклюже опустилась на диван. Полы халата разошлись, обнажив богатство пышного бюста. Большие глаза Эйприл растерянно уставились на Эффи.
— Я не хотела расстраивать тебя. Прости. Я хочу помочь... Но не знаю, как, — извинилась Эйприл, украдкой поглядывая на грудь Эффи.
— Помнишь, когда заставляли усыплять домашних животных? — сказала Эффи и подняла глаза, полные слёз. Она поправила халат, закрыв грудь.
— Помню. Я была ещё маленькая. Взглянуть бы ещё разок на какое-нибудь животное. Ощущение, должно быть, фантастическое.
— Мне было десять. Никогда, наверно, не было таких больших очередей в ветеринарных клиниках. Мы иногда посещали клинику с бультерьером по кличке Марли белого окраса с единственным чёрным пятном вокруг правого глаза. Мы очень любили этого пса. В нашем городе людям дали пару недель, для того чтобы усыпить своих животных. Марли стал более ласков и ни на шаг не отходил от меня, как будто хотел оставшееся время провести со мной. Помню, как отец на руках занёс Марли и положил на стол. Отец с матерью вышли, а я попросила остаться на эвтаназии, хотела быть с ним до конца. Ему поставили наркоз внутривенно, и он заснул. Ещё одна доза — и сердце сдаётся. Я держала руку на нём и чувствовала удары его сердца, потом Марли тяжело вздыхает в последний раз. Я крепко обнимаю его и начинаю рыдать во весь голос. Два мужика, стоящие рядом, заматывают его в какую-то ткань, затем прямо на моих глазах засовывают в пакет и забирают. Нам не дали даже похоронить его, — рассказала Эффи, затем вздохнула и продолжила: — Я сидела на крыльце одна со слезами на глазах. Ко мне подошёл мальчик. В руках у него была маленькая ящерка с большими глазами. Он сел около меня на нижнюю ступень крыльца и сказал, что прячет её. Сказал, что ей нужен новый дом, а затем дал мне подержать её. Такая маленькая, вертлявая, как будто из мягкой резины, она вызвала у меня непередаваемое восхищение. Так мы и познакомились с Лео. Мы приходили каждый день в одно и то же время после школы навещать маленькую ящерицу.