На следующий день Майка больше, чем обычно, загрузили работой. Наконец он смог позволить себе присесть и первым делом проверил телефон. Пропущенных вызовов от врача не было, а значит, состояние дочери осталось неизменным. Он открыл голосовое сообщение от Герба:
— Майк! Это я, — запыхавшись, как будто после пробежки, сказал Герб, который сегодня не явился на работу. — Я не могу долго говорить. Слушай! Джон Миллер — полицейский.
Сообщение резко оборвалось. Никто из северной группировки не отвечал Митчеллу. Времени было мало. Скоро его схватят и казнят. Майка охватила паника и бешено заколотилось сердце. Теперь же, после смены, он должен вынести всё необходимое за один раз. Если успеет.
Во время обеда Майк с конвейера перенёс взрывное устройство в раздевалку, уложив его вместе со взрывателем в спортивную сумку. Теперь нужно было дождаться воя сирены, говорившего об окончании трудового дня, и покинуть территорию самым последним. Чем меньше людей увидят его с увесистой сумкой, тем больше времени у него будет, прежде чем его схватят.
После воя сирены свет в цехе отключили. Майк спускался, стараясь не шуметь, и двумя руками крепко держал тяжёлую сумку. Ремешок, позволяющий повесить её на плечо, лопнул, когда Митчелл доставал бомбу из шкафчика, и на ней остались только маленькие ручки. В темноте было плохо видно ступеньки, и ему ничего не оставалось, кроме как вслепую добраться до аварийного выхода. Он всей душой желал, чтобы дверь внизу была открыта, а не заперта на ключ с обратной стороны. Майк нащупал дверной засов, вытащил его, тихонько положил на пол, коснулся двери и надавил кончиками пальцев. Петли заскрипели. Дверь была открыта. От волнения струйка холодного пота поползла по спине. Митчелл проглотил капсулу валандо и направился к воротам.
Он старался нести сумку в одной руке, не показывая виду, что она тяжёлая, но ладони жутко потели, и ручка скользила вниз, разгибая пальцы. Мало кто из несовершенных отважился бы пронести большую тяжёлую сумку на глазах у охраны, но Маркус никогда бы не стал проверять его вещи. Смерть грозила ему на каждом шагу. Если Герб сказал правду, то Митчелла уже давно должны схватить полицейские. Учитывая, как быстро работает полиция по делам несовершенных, Майк удивительно долго разгуливает на свободе.
Майк уже подходил к КПП. Оставалось метров десять, когда пластиковая дверь открылась и оттуда вышел не Маркус, а какой-то незнакомый охранник. Оцепенев от ужаса, Митчелл представил, как его после многочисленных пыток, проделанных людьми, не лишёнными фантазии, казнят в Доме Правосудия, и среди сотен зевак стоит его дочь. Он взял себя в руки и огляделся по сторонам — никого не было. Он взял сумку с бомбой в левую руку, а правой крепко сжал рукоятку ножа в кармане. Подойдя ближе, он оглянулся назад, тем самым ещё раз удостоверившись в том, что, кроме них двоих, больше никого нет, и, повернувшись обратно, он чуть было не проткнул горло незнакомому охраннику, как вдруг из-за двери резко выскочил Маркус, и, грубо отодвинув своего напарника в сторону так, что тот чуть не упал, протянул руку и крикнул:
— Майк, привет, я купил его!
Майк разжал ладонь, державшую нож, и протянул руку в ответ, чтобы поздороваться.
— Новый? Какого цвета? — спросил Майк с наигранным восхищением, но голос немного задрожал.
— Почти новый. Стоял в гараже у какого-то старика целый год, пока тот не решился его продать. Быстроходный, жёлтый с чёрными полосками. Зайдёшь посмотреть завтра? — радостно и энергично тараторил Маркус. Он показывал, как садился за руль, искусно изобразил губами все звуки, которые издаёт кар — от открытия двери до полной его остановки.
— Конечно, зайду. Поздравляю, очень рад за тебя, дружище, — ответил Майк и напряг всё тело, чтобы переложить сумку в другую руку и не показать её тяжесть.
— Что у тебя там? Бомба, что ли? — Маркус заливисто рассмеялся.
— Да, я уже несколько таких вынес, — ответил Майк и выдавил из себя смех. — Ладно, дружище, я пойду, устал очень.
— Хорошо, Майк, заходи завтра вечерком обмыть новый кар. С меня пиво.