- Суд? Что происходит? - Надя ничего не могла понять, но почувствовала, как страх постепенно забирается в душу, поражая способность ясно мыслить.
- Это ты во всем виноват. Ты! Ты его убиваешь! Ты! - Эмма накинулась с кулаками на Аркадия. Надя подхватила мать, когда та нанесла первый незначительный удар по лицу мужчины.
Аркадий просто отступил на шаг. Хотя царапина на его щеке осталась приличная. Кровь тонкой струйкой потекла по подбородку и капнула на черную рубашку.
Надя пыталась успокоить мать, которая все порывалась нанести вред мужчине. Но Эмму не держали ноги. От нее несло виски. Тело ее сотрясалось от рыданий. В объятиях дочери она немного успокоилась, продолжая лепетать что-то нечленораздельное.
- Хватит, мама. Что на тебя нашло? - Надя передала маму с рук на руки медсестре, которая повела ее сделать успокоительный укол.
Затем состоялся тяжелый разговор с лечащим врачом отца. Тот избавился от привычной учтивость. В голосе его сквозило раздражение и пренебрежение. Надя так и не поняла, почему все переменили мнение о ее отце. Она еще не знала и половины правды. Стало известно только то, что у Игоря Неверова несколько часов назад случился сердечный приступ. В его палату вошли приставы. Они принесли повестку в суд. Сейчас состояние стабилизировалось. И через несколько дней один из самых богатых и известных людей города будет переведен под конвоем в тюремную больницу. Сердце немолодого мужчины слишком слабо и при недостаточно корректном уходе все может закончиться плачевно.
Надя написала заявление с просьбой оставить ее отца в частной клинике, где работает его лечащий врач, и история его болезни хорошо известна. Но главный врач клиники отказал. Оказалось, что они не хотят иметь дело с оскандалившимся богатеем, у которого ко всему прочему скоро отнимут последнее.
Надя вышла из здания больницы, когда было уже темно. Она проверила телефон. Там была эсемеска от Паши. Тот спрашивал как дела и сообщил, что не может сегодня приехать к ней вечером, потому что к родителям приехали родственники и что-то там еще. Почему-то Наде было плевать. Ей все казалось фальшивым и не настоящим. Она опустилась на холодную лавочку у здания больницы и закрыла глаза.
- Что происходит? - задала Надя вопрос, лишь шевеля пересохшими губами.
Ответом ей служила тишина. На улице стало очень холодно. Первые заморозки пришли в этом году поздно. Ветерок уже не напоминал об осени. Он покалывал кожу. Дала о себе знать ушибленная щека.
- Это не реально. Это проклятие. Меня кто-то проклял. - Надя зажмурилась и разрыдалась.
Она сидела на лавочке, в пустынном сквере у больницы и рыдала. В голос, зажимая рот рукой. Волосы взмокли, прилипли к лицу. Ресницы слиплись. Голова болела, отдавая звоном в ушах. Надя плакала так, как не плакала никогда в жизни. Ей хотелось закричать. Кричать и кричать от боли. Иначе она разорвет ее сердце. Было так больно. Так больно...
- Ну, ну милая.
Чьи-то руки обняли Надю за плечи. Она уткнулась лицом в мягкую ткань рубашки, пахнущей терпким одеколоном. Ее гладили по спине костлявые руки, а рыдания сдерживали крепкие объятия. На миг Наде стало страшно. Неизвестно откуда взявшееся ощущение опасности родилось в душе. Ей вдруг показалось, что она уже не сможет вырваться из этих объятий. Никогда.
Но здесь посередине холода. В начале злой зимы, ей так нужно было, чтобы хоть кто-то заступился. Оградил от бед.
- Отстань от нее! - послышались женские крики.
Надя отстранилась и увидела сосредоточенное, безэмоциональное лицо Аркадия. Он смотрел на нее и пожирал глазами.
- Оставь ее в покое. Оставь мою семью в покое. - Эмма весь день провела в машине. Ей сделали укол, потом отправили домой. Но она никуда не уехала, а сидела в машине и ждала, пока дочь выйдет из здания. - Не смей приближаться к моей семье. Не смей. Я тебе не позволю.
- Я просто хотел утешить бедную девочку. - возразил без раздражения и обиды Аркадий. Но и невинности в его голосе не наблюдалось. - Она так плакала.
- Не смей! - прошипела Эмма, схватив дочь за руку и оттеснив себе за спину.