Крупные слезы капали из-под черных очков. Они падали прямо на сырую землю. Они впитывались внутрь почвы. Вся любовь и скорбь уходили в эту могилу.
Солнце палило нещадно. Надя была одета во все черное. В брюки, в кофту на пуговицах. На голове черный платок, прикрывающий левую часть лица полностью, и большие черные очки. Она не выходила на улицу без этого. Прощание было недолгим. Она встала с коленей, утерла горячие слезы и двинулась в обратный путь. Навстречу неминуемому будущему.
Глава 23
Лала долго искала подругу. Ей чудом удалось разыскать ее клинику. Правда, в палату никто ее не пустил. Потом Надя выписалась и сама решила заявить о себе. Это был тяжелый разговор для обоих.
Девушки встретились в кафе. И говорили. Говорили долго. Надя впервые вслух произнесла страшные слова. Три самые страшные вещи, что с ней случились. Ее изнасиловали, облили кислотой, а мать умерла.
Новая трагедия, хоть и не сопоставимая с этими тремя, случилась вскоре после того, как Надя выписалась из больницы.
Тот вечер сблизил воссоединившихся подруг. Лала уговорила Надю прийти в гости к ее бабушке. Оказывается старую прорицательницу зовут так же. Только произносится ее имя чуть по-другому – Надья.
- Так, где ты теперь живешь? - спросила Лала.
Девушки шли по проселочной дороге. Надя прикрыла обезображенную часть лица цветастым платком. Она выглядела гораздо лучше, чем после выписки из больницы. Много отдыхала, думала о жизни. Понемногу силы возвращались к ней. Тело восстанавливалось. А душа застряла на месте. В этом бесчувственном коконе.
- У Аркадия Григорьевича. - ответила Надя. - Он любезно предоставил мне комнату в собственном доме. Но я хочу съехать. Не могу больше сидеть у него на шее. Это... не просто.
- Ты спишь с ним? - напрямую спросила Лала. Они подошли к высоким воротам. Дом Надьи Франк, знаменитой цыганской гадалки, был самым богатым в этом поселке.
- Нет! - Надю так поразили эти слова, что она даже покраснела.
Он не требовал ничего сверхъестественного. Казалось, все его поступки и слова являют собой лишь заботу о дочери друга, которая попала в сложную ситуацию. Не больше. Но все правила заведенные в этом большом роскошном доме были странными. Например, ужин. Надя не имела права опаздывать. Ежедневно должна была ужинать в семь часов вечера. Сидеть в большой гостиной, с кучей зеркал и ваз. Со странными картинами на стенах. Длинный дубовый отполированный стол стоял посередине. Все приборы. Горничная накрывала на стол. Указанную пищу. Обычно они ужинали вдвоем. Это были молчаливые вечера. Надя однажды опоздала и получила выговор. Аркадий покупал ей одежду и запрещал одевать что-то кроме, того, что он купил. Даже если его не было дома, горничные и охрана докладывали обо всем. Покидать дом нельзя было без разрешения. Он не угрожал, но мягко упоминал о своей роли в ее жизни.
Прошла не одна операция за три месяца лета. Все они проводились не за бесплатно. И несмотря на то, что Надя никогда и ни о чем его не просила, Аркадий Григорьевич оплатил все. И не упускал возможности, при непослушании, упоминать об этом. А Надя не могла ничего возразить. Она была очень благодарна. И рада была уйти. Вот только оставаться на улице совсем не хотелось.
Квартира, которую ей подарил отец на восемнадцатилетние сгорела. Надя приехала после кладбища в свой дворик, где когда-то убирала, и застала огромное пепелище. Взрыв. Было множество жертв. Огонь поглотил высотный дом так быстро, что ничего не удалось спасти. Документы, деньги, что удалось скопить на операцию Эммы – все уничтожено.
Процесс восстановления паспорта затягивался. Надя подозревала, что это делается специально. Аркадий кормил ее завтраками и убеждал, что сам обо все позаботиться. Он относился к ней, как к кукле. Дорогой коллекционной кукле. Будто она была испорчена и теперь требуется ее реставрировать. Переделать и поставить на полку, под стекло, чтобы любоваться. Но сама она не имеет права уйти. Не имеет права ни на что. Аркадий контролировал ее жизнь «от и до».
- Лала! Как тебе не стыдно. Этот человек друг семьи. Он ровесник моего отца. Он так бы не поступил. Просто... Я уеду, как только смогу. - сказала Надя.
- Как только захочешь, ты хотела сказать. Вот только есть ли у тебя выбор, большой вопрос. - ответила Лала, с присущей ей снисходительностью.