Они очутились в просторном дворе. Там бегали по зеленой травке курочки. Дом отгорожен высокими кустами пиона с темно-бордовыми сочными цветами. Надя вдохнула свежий воздух. Домик походил на сказочный теремок. Деревянный, ухоженный. Тихий.
- Пойдем. - подмигнула Лала. Она открыла дверь и пропустила вперед подругу.
- Я если честно, ожидала что-то другое. - Надя прошла в узкую гостиную. Светлые стены, картины сплетенные бисером, масляная живопись. Аккуратные столики. Пара стульев. Дальше шла кухня. Тоже светлая, приветливая. Окна нараспашку. Большой круглый стол, накрытый узорной скатертью. И пахло вкусно. Выпечка, хлеб, еще горячий. Совсем не похоже на логово зловещей ясновидящей.
- Думала здесь черепа и паутина по углам? Моя бабушка очень чистоплотна. Ни соринки не пропустит. Уборку никому не доверяет. А ведь она не совсем моя бабушка. Она прабабушка. Воспитала мою маму, ее маму и меня. Она защищала меня, когда мне требовалась помощь, помогла сбежать. Она замечательная. Она тебе понравится.
- Лала! Мое золотце! - из комнаты вышла низенькая, ссохшаяся старушка. Ее смуглое лицо, было все в морщинах. Седые волосы, заколоты назад. На плечах длинный цветастый платок. Она еле двигалась. А глаза были на удивление яркими. Два уголька. - Ты приехала, моя радость.
- Привет, бабуль.
Пока родственницы обнимались, Надя стояла в стороне. Она вдруг почувствовала себя лишней. Здесь в этом теплом и приветливом доме, полном доброты и любви. Она лишняя. С некоторых пор для нее двери этой связи семьи закрыты. Никого не осталось. Тот дом, в котором она прожила всю жизнь вместе с отцом и матерью, не был таким. Квартира, которая теперь превратилась в угольки, тоже не стала домом. Интересно, существует ли он? Существует ли где-то ее дом? Где-то, где ее будут вот так же ждать с добротой и распростертыми объятиями.
- Ой, а это кто же там стоит такая красавица? Неужели Надежда? - Надья с помощью внучки прошла ближе к Наде и заглянула той в глаза. Старушке на миг вроде бы стало плохо. Она закачалась, закрыла глаза. Девушки тут же кинулась к ней, чтобы поддержать. Но та быстро пришла в себя и сказала своим низким голосом - Дай мне руку, дитя. Бедная моя красавица. Ты этого не заслужила.
Все трое уселись за стол. Откуда не возьмись, объявилась еще одна высокая цыганка. Она молчала постоянно. Лицо ее было мрачное, на Надю она косилась совсем недобро. Женщина разлила по чашкам крепкий травяной чай, от которого исходил терпкий аромат. Поставила на стол варенье, столовые приборы, два блюда с разными пирожками. Потом удалилась так и ни проронив ни слова. Она помогала старушке по хозяйству.
- Я многое вижу, радость моя. - сказала Надья, держа своими скрюченными артритом пальцами ладонь Нади. - Еще больше увижу, когда погадаю тебе. Но здесь все ясно, как белый день. Кто-то пожелал тебе зла. Ох, бедняжка. Кто же так ненавидит тебя?
- Как оказалось многие. - Надя опустила глаза. Ей было неудобно говорить об этом. Все это время она гнала от себя возможность того, что в ее бедах виноват кто-то кроме нее самой. Судьба. Роковое стечение обстоятельств. Но может ли выпасть столько испытаний на пути у одного человека за такой короткий промежуток времени? - Я жила раньше, как за стеной. Будто весь этот мир был отдельно. Где-то далеко. Я и не знала на что он способен. Меня никогда не заботило будущее. Я не боялась. Кажется никогда и ничего. А теперь... Теперь я уже жду – что же плохого случится дальше. Как будто кто-то запланировал все это специально. Будто пытается мне что-то показать. Но я пока не понимаю, что именно.
- Такую силу имеет самое страшное из проклятий. Род. Когда кто-то из тех, в ком течет та же кровь, говорит горькие слова, сила эта бешеная сносит все на своем пути.
- Нам ли не знать, бабушка. - вмешалась в разговор Лала. Она с теплотой посмотрела на старую женщину и та ей кивнула.
Надя отхлебнула успевший остыть чай. По телу разлилось тепло. Здесь было спокойно. Стыда за пережитое она больше не испытывала.
- Отец Лалы проклял ее. - пояснила старушка. Она погладила внучку по голове.
- Знаешь, почему я привела тебя сюда рано утром? Он на работе. В последний раз, когда он увидел меня здесь, то избил так, что сломал ногу. - Лала зловеще улыбалась, произнося страшные слова о ненависти родного отца. Будто гордилась тем, что никакие угрозы и избиение не остановили ее от побега и не сломили надежду на обретение свободы. - Я еле ползала несколько месяцев. В клубе не могла танцевать, чуть место свое не потеряла. Но я не вернулась. Никогда не вернусь. Мое детство было похоже на ад. Мои сестры и я получали по первое число. Они сломались. Старшая сестра покончила с собой.