Лишь когда машина, наконец-то благополучно остановилась у здания космопорта, телохранитель посмел напомнить Алланту про обещание «не провожать».
— И без тебя помню! — рыкнул на него Аллант и повернул к служебному входу.
Пришлось даже предъявить удостоверение личности и только после этого его вежливо и почти благоговейно проводили в операторскую, где на полутора десятках экранов было видно практически всё, что происходило сейчас в разных помещениях космопорта. Алланту показали экран зала ожидания, и он пару минут напряженно следил за плывущим изображением пока не нашел, наконец, Надежду. Он попросил остановить движение камеры и дать, по возможности, крупный план.
Девушка сидела, держа на коленях рюкзачок, и выглядела отнюдь не радостно. Аллант подозвал одного из служащих космопорта, показал ему на экране девушку, вручил букет, попросив передать его и коротенькую записку, состоящую только из трёх слов на интерлекте: «Я люблю тебя».
Получив подарок, Надежда удивилась, что-то спросила, не совсем веря, что цветы предназначены именно ей, потом прочитала записку, улыбнулась и спрятала лицо в букет по самые глаза, теперь искрящиеся и весёлые. А через шесть минут объявили посадку.
На посадочной площадке камер слежения не было, и поэтому Аллант уже не увидел, что Надежда, почти у самого трапа, отдала свой букет служащей космопорта. Всё равно в корабль, а тем более транзитный, с цветами не пустят.
Аллант тем временем попросил одного из дворцовых охранников отогнать похищенную машину назад, к отелю и заплатить владельцу за ущерб. Суммы, которую он велел заплатить, вполне хватило бы не только на ремонт, но и на покупку новой машины. Охранник ушел, недоумевая. Обычно Аллант предпочитал приказывать, а не просить. Сегодня с хозяином творилось явно что-то не то. Всю дорогу он просидел молча, глядя в одну точку на приборной панели, а добравшись до своих апартаментов, улегся на кровать в одежде и ботинках. Сгрёб под себя подушку, уткнулся в неё лицом. Когда его попытались хотя бы разуть, он злобно пнул благожелателя и зарычал:
— Пошли все отсюда! Оставьте меня в покое!
Он пролежал так до самого вечера, даже обедать не пошел. Ужинать он тоже не собирался, но вставать всё же пришлось. Бакет, его телохранитель, заговорил с ним предельно вежливо, но в то же время непреклонно и очень настойчиво.
— Ваше Достоинство, Его Мудрость Император Тальконы требует, чтоб Вы немедленно явились к нему. Он очень сердит. Пожалуйста, Ваше Достоинство.
Вся семья сидела за столом, но ужин ещё не начинали. Ждали Алланта. Император и в самом деле был в ярости.
— С каких это пор ты стал игнорировать семейные традиции?! Ты отсутствовал за ужином и завтраком, не явился на обед и вот теперь решил и этот ужин пропустить?
— Я не хочу есть, отец.
— То есть, как не хочешь?
— Не хочу.
— О, Небо, Заланд, ты только посмотри на мальчика, он заболел! — вмешалась мать.
Вид у Алланта был и в самом деле не очень то… За этот день он осунулся, под глазами появились темные круги, взгляд наполнен тоской: ни дать ни взять, с похорон вернулся.
— Ещё как заболел! — С подковырочкой подтвердил Геранд, — я даже знаю как зовут его болезнь. Похоже, в нашей семье становится традицией увлечение девушками с Даярды. Может и мне выписать оттуда блондиночку, до свадьбы, естественно.
— Хватит! — тяжелый кулак Заланда так грохнул по столу, что посуда подпрыгнула и стоящий с краю фужер разбился с коротким жалобным звоном. Геранд, почувствовав, что сболтнул лишнего, притих, сосредоточенно копаясь в тарелке.
Аллант не среагировал ни на хамство брата, ни на окрик отца, остался сидеть, глядя на стол перед собой, так и не притрагиваясь к ужину.
Поднимаясь из-за стола, Заланд положил руку на плечо сына:
— Через полчаса у меня в кабинете.
Официальная обстановка отцовского кабинета предполагала серьезность разговора, но к моменту, когда Аллант взялся за ручку двери, он уже знал, о чём будет просить отца. Он стремительно пересёк кабинет, и полный решимости взгляд опустил, только встав на колени перед креслом Императора Тальконы, молча следящего за действиями сына.