Аллант сидел на верхней ступеньке трапа, прислонясь левым виском к обшивке. Металл был прохладным и это немного снимало противную пульсацию в голове. Когда сидишь на легком ветерке, то хотя бы голова не кружится. А чтоб не тошнило, Аллант захватил с собой пакет местных ягод: крупных, оранжевых, с ярко багряным румянцем на боку, в кисточках по четыре. Они были с кислинкой и успокаивали тошноту. Ночью кто-то принес к трапу цветы и большую плоскую корзину с фруктами. Космопорт маленький, охраны почти никакой, не удивительно, что здесь угоняют корабли.
К нижней ступени трапа ветер пригнал серо-зеленый комок плотно спутанной травы. Он зацепился и замер. Аллант, зажав между пальцами гладкую плоскую косточку из ягоды, стрельнул ею вниз, стараясь попасть в комок. Немного промазал. Это раззадорило. Аллант положил в рот ещё ягодину, прижал к нёбу языком и раздавил. Хорошо хоть кусать не нужно, а то верхние передние резцы после вчерашнего ощутимо качались, а он так и не мог вспомнить, кто же его так попотчевал. Сначала пытались ножом между лопаток, потом чем-то тяжелым по затылку. А уж что было потом он совсем не помнил.
Языком освободил косточку и чуть не подавился ею, потому что из комка травы высунулось тонкое ярко-красное щупальце, которое деловито обшарило ступеньку и покрытие космодрома. Наткнулось на косточку, зацепилось за ней. Комок быстро перекатился к добыче, накрыв её сверху. Вообще-то кормить местных животных отходами с корабля запрещалось, чтоб не отравить. Метаболизм на каждой планете различный. Но ягоды тоже выросли на Ксантле, и тут особой беды не было. Вторая косточка попала под самый бок к таинственному комочку, но тот не шевелился и признаков жизни не подавал. Наверное, ещё ту косточку не переварил.
— Надо будет потом спросить у Матенса, кто это — растение или животное.
Сзади совершенно бесшумно подошел Шетон.
— Аллант, — удивился он, — ты почему не поехал в город вместе со всеми?
— Не, из меня сегодня ездок… — невесело отозвался Аллант, — я уж лучше тут посижу.
— Что, плохо? — забеспокоился Шетон, — может, пойдешь, ляжешь?
— Нет. Я лучше тут. Здесь воздух свежий. И вон ещё гость какой-то у нижней ступеньки. — Аллант, стараясь лишний раз не шевелить головой, показал вниз рукой. — О, и вторую косточку слопал! Повезло мне вчера как утопленнику. Зря мне запретили сопротивляться, я бы успел двоих-троих уложить из леггера.
— Конечно, а оставшиеся четверо убили бы сначала тебя, а потом заложников!
— Но я же не сопротивлялся! Стоял, как скотина на бойне, за что они меня?
— Значит что-то было не так. Я не видел. Анализируй сам, что именно им могло не понравиться: поза, жест, поворот головы, взгляд, наконец… Не знаю, но какая-то причина была. Так ты жалеешь, что пошел первым?
— Нет. Не знаю. Не Матенса же в конце концов посылать!
— Ты прав. Кому-то нужно было стать этой, самой первой ступенькой в лестнице успеха. Я ночью сидел и просчитывал варианты. Получается, что мы выбрали наилучший. Ведь, если бы тебя выставить в наручниках против пятерых, то я ещё не знаю, что бы из этого получилось. Не обижайся. Я и сам, пожалуй, не справился бы. Ты — пилот. А Надежда — десантник. Десантник Даярды. А это кое-что значит. Выходит, что ты не напрасно подставлял голову. Ты расчищал ей дорогу. Они проверили на тебе с Матенсом, что нас можно брать голыми руками и расслабились.
6
Надежда приняла смену после Алланта. Пульт привычно светился всеми положенными огоньками в желто-зеленой гамме, но проверять работу приборов входило в обязательный перечень действий, выученный наизусть и она быстро прощелкала контрольные тумблера и пробежала пальцами по сенсорным панелькам. Запустила программу промежуточного дежурного тестирования и надела наушники ещё хранящие тепло Алланта, словно маленький безмолвный привет. После рептилоидов наушники нейтральной температуры, как будто их и не надевал никто. В эфире тишина. Как обычно. Теперь только проверить состояние энергосистемы и можно скучать всю смену, если никто не выйдет на связь. Она дотянулась сенсора в правом верхнем углу, коснулась, посмотрела на экран. Порядок. И делать абсолютно нечего. Только ждать, ждать и ждать…
Во время манипуляций с пультом правый рукав чуть задрался, и стал виден шрам поперек запястья, как раз на том месте, где на левой руке расположен браслет. Единственный шрам на теле, который Надежда не стала стирать. Знак замужества по законам Тальконы. У Алланта точно такой же. И этому знаку уже больше двух лет.