Таня была весела и разговорчива; жестикулируя и встряхивая роскошной гривой волос, она привлекала внимание многих мужчин, находящихся в зале. Эдвард, напротив, был мрачен и неразговорчив. Я терялась в догадках, было ли это из-за меня или его разъедала ревность от взглядов, обращенных на его невесту?
Ненароком поглядывая на Эдварда, я понимала, что ни на миг не забывала любимые черты. Я помнила все его жесты, выражение лица и даже его пальцы – думая об этом, я слегка покраснела. Такой он, этот Эдвард Мейсен, даже взгляд на него возбуждает меня.
Мейсен?!
Как я об этом не подумала? У него другая фамилия, не Каллен. Вот почему я не обращала внимания на совпадения. Ведь Эсме каждый год рассказывала мне о нем. Он учился в Вашингтонском университете, затем – бросил его. У него там произошла какая-то грустная история, в детали Эсме не вдавалась.
Стоп! История? Неужели это связано со мной? Не мог же он бросить университет из-за меня? Или мог?
Сердито топнув ногой, я сбежала на кухню, в мое спокойное место. «Может, я даже смогу поругаться из-за чего-нибудь с Джейкобом, – думала я, – возможно, после этого мне станет легче».
Джейк развлекал Эда веселыми песенками. Ругаться расхотелось. И я присоединилась к ним. Распевая песенку Винни-Пуха, мы пили молочный коктейль и смеялись над усами, оставленными молоком над губами.
Такими и застал нас Эдвард, прокравшийся незаметно на кухню.
– Гостям запрещено появляться на кухне, – грубо отрезал Джейк.
– Это Эдвад! – весело крикнул мой сын, хватая Эдварда за руку и притягивая к барному стулу. –
А Эдваду можно молоко?
Джейк, скрипя зубами, достал стакан и, наполнив его коктейлем, плюхнул на барную стойку.
– Спасибо, – как можно вежливее ответил Эдвард Джейку и обратился ко мне: – Я могу поговорить с тобой?
Эдвард молча ждал ответа, я смотрела в пол, не зная, что сказать.
– Только не на моей кухне, – отрезал Джейк, отвернувшись.
Не захотев провоцировать грозного шеф-повара, я встала и жестом пригласила Эдварда следовать за мной. Я провела его через другой выход в сад, где мы могли поговорить наедине. Сын убежал к детской площадке, а мы остановились поодаль, присев на скамейку.
Я не знала, должна ли я начать или мне нужно подождать, пока скажет Эдвард. Мы просто молчали, уставившись вниз.
– Почему? – почти шепотом спросил он.
– Что?
– Почему ты не пришла….
– Я приходила, но… это теперь не имеет значения…
– Не имеет?
Он злыми глазами сверкнул на меня:
– Я искал тебя в каждой брюнетке, проходящей мимо. Твои глаза снились мне ночами. А ты говоришь, что это не имеет значения?!
Должна ли я рассказать, как я искала его глаза в проходящих мимо мужчинах? Мои мысли вновь вернулись в тот день, когда я видела Эдварда в последний раз.
***
Приняв душ и надев свое любимое синее платье, я подкрашивала блеском губы. Улыбнувшись про себя, я подумала, что долго он на мне не продержится. Я с нежностью вспоминала прошедшую ночь. Страстный шепот, звук поцелуев и тепло наших тел. Мои руки помнили все изгибы моего любимого, а мое сердце хранило след его ласк.
Мне пришлось вернуться в гостиницу, чтобы показаться на глаза друзьям. Однако я пообещала Эдварду вернуться в течение часа. Я улыбнулась, вспомнив обиженное лицо парня, увидевшего, что я ухожу…
Стук в дверь прервал меня.
Едва открыв дверь, я вскрикнула:
– Папа? – я удивленно уставилась на отца, стоявшего под дверью.
– Привет, Белз. Впустишь?
Всегда насмешливое лицо моего отца сейчас выглядело расстроенным. Я попыталась пошутить:
– Предполагалось, что я буду отдыхать с одноклассниками. Или ты соскучился, пап?
Когда я посторонилась, отец молча вошел в комнату и задумчиво уставился в окно. Это было настолько на него не похоже, что я в недоумении стояла около двери, все еще крепко сжимая ее ручку.
– Пап, что случилось? – наконец выдавила я.
– Дочка, – отец слегка повернулся ко мне, но мыслями он был далеко, – я приехал не просто так, хоть и очень переживал о тебе.
– Это я уже поняла, что не просто так.
– Да, да… у меня для тебя известие. Не очень приятное…
– Папа, да что произошло? Что-то с бабушкой?
Я испугалась за свою бабулю, она все еще жила неподалеку, хотя папа не раз приглашал ее переехать к нам.
– Нет, бабуля в порядке. Это про твою маму.
– И что с ней?
– Она погибла… Я знаю, что она далека от совершенства, но ты должна почтить ее память. Мы должны лететь в Финикс … сейчас.
Свою маму я видела лишь несколько раз. Впервые она приехала, когда мне было восемь. Я была от нее без ума. Несколько дорогих игрушек завоевали детское сердечко, а сладости и вовсе растопили лед. Несколько дней пробежали, и мама отправилась на покорение новых берегов, оставив на память фотографию и диатез на сладости. Папа долго лечил меня – и не только от аллергии, но и от разбитого сердца, что ему удавалось с трудом.
Второй раз она явилась через пару лет, но меня тогда было уже не купить, поэтому она убралась ни с чем. Приехав еще пару раз и не получив ответного чувства, она сложила оружие и больше меня не беспокоила – до сегодняшнего дня.
– Хорошо, но мне нужно пару часов, чтобы…
– Нет, собирай вещи, мы уходим немедленно.
Я недоуменно смотрела на своего всегда покладистого отца и не могла поверить.
– Ты, что, до сих пор ее любишь? – вырвалось у меня.
– Да, дочка, несмотря ни на что…
Обняв отца, я задумалась о том, как непредсказуема жизнь и как слепа любовь. Мой прагматичный отец влюблен в женщину, на которой женился двадцать лет назад и которая его бросила после рождения дочери. Неожиданно.
– Мне нужно сбегать в одно место, а ты собери мои вещи. Я быстро.
Я была возле двери, но отец остановил меня:
– Заедем по дороге, – сказал он, кидая мои вещи в дорожную сумку.
Мы сделали небольшой крюк, выезжая в аэропорт. Квартира Эдварда была всего в квартале от моей гостиницы, поэтому это не заняло много времени, и отец, как всегда, был немногословен.
С грустной улыбкой на губах я выбежала из такси. Во мне боролись два чувства – радость и разочарование. Радуясь, что скоро увижу Эдварда, я грустила об отъезде. Мы едва встретились, но наши чувства были слишком сильными, чтобы отпустить их на волю случая.
Добравшись до нужной двери, я постучала. Ответа не последовало. Улыбка сбежала с моего лица. Неужели он вышел? Может, в магазин? Ведь в его холодильнике не было ничего, кроме льда, а мы хотели провести вместе весь день, не выходя на улицу. Разочарованно вздохнув, я вытащила из сумочки записную книжку. Вырвав страницу, я черкнула свой форкский адрес и телефон. Немного подумав, я дописала: «Мне жаль расставаться именно сейчас, но обстоятельства того требуют. Прости. Мой адрес и телефон у тебя есть. Буду ждать тебя. Всегда. Навеки твоя, Белла».
Немного пафосное письмо вызывало у меня раздражение, но в голову не приходило ничего другого. Вздохнув, я втиснула записку в дверь и вернулась к машине. В последний раз взглянув на окна квартиры Эдварда, я со вздохом села в машину, не зная, что ждет меня в ближайшем будущем.