— Да, но не тогда, когда я в таком состоянии. Я пытаюсь быть осторожной.
Портал моргнул, дрогнул и исчез.
«Черт!»
Эйслин провела рукой по лицу. Что она делала не так? Прежде чем девушка смогла воскресить заклинание, на этот раз анализируя каждый свой шаг, чтобы убедиться, что не допустила ошибку, в ее сознании прозвучал голос Нидхегга:
«Хватай волка. Я перенесу тебя к себе на спину, а потом мы уйдем».
Ее взгляд метнулся в небо. Несмотря на то, что голос, казалось, принадлежал дракону, это вполне могли быть проделки нечестивых. Конечно, темные боги могли подделать что угодно. Эйслин ощутила облегчение, столь ошеломляющее, что по ее щекам потекли слезы, когда увидела норвежского дракона, парящего в сотне футов над ними. Не имело значения, как он нашел их. Главное, что помощь прибыла. Рун не умрет. Не сегодня, как и она.
Рун вскочил на ноги, яростно махая хвостом. Слава Богу, он не начал лаять. Эйслин подошла к волку и обхватила руками его крупное тело. Взрыв магии, который поднял их на спину дракона, был настолько силен, что Эйслин захотелось расцеловать Нидхегга.
— Как ты нас нашел? — спросила она, разместив Руна на спине дракона.
— Позже, — прорычал Нидхегг. — Здесь Фион, Тор и Один. Мне нужно предупредить их, что ты у меня, они сами найдут дорогу домой, — вокруг дракона забурлила магия, когда он потянулся к разуму Фиона.
Эйслин открыла рот, чтобы заявить, что хочет быть с Фионом и должна сражаться рядом с ним, но здравый смысл ударил ее по губам. Девушка была не в том состоянии, чтобы быть чем-то иным, кроме как обузой… для всех. Черт, даже такое простое заклинание, как телепортация, не поддалось ей.
— Спасибо, — обратилась она к Нидхеггу. — Если ты отвезешь нас обратно к Фиону, я буду у тебя в долгу.
— Наши жизни связаны, — торжественно объявил дракон, — из-за твоей связи с Дэви.
«Девушка, — голос Фиона прогремел глубоко в ее сознании. — Я люблю тебя. Оставайся в безопасности особняка, а я скоро вернусь».
У нее осталось время, чтобы тоже признать Фиону в любви, а затем Нидхегг погрузился в портал, из-за чего Эйслин упала на его шею, обессилив.
— Хорошо, что ты не спорила со мной, — проворчал Нидхегг. — Я не в лучшем расположении духа, а причинять тебе боль мне тоже не хотелось. В этом случае Дэви никогда меня не простит.
— А чего ты от меня ждал? — спросила Эйслин.
— Что ты телепортируешься с моей спины к Фиону.
Все ее лицо и грудь покраснели. Она действительно желала так поступить. И поступила бы, если бы имела полный запас магии.
— Не обращай на меня внимания, дитя. Отдыхай. Я доставлю вас с Руном домой в целости и сохранности.
— А как же Маджестрон Залия?
— Мужчины сделают все возможное, чтобы нейтрализовать ее.
Усталые глаза Эйслин распахнулись.
— Но это же опасно. У нее такая же отравленная кровь, как у Токхота, — ее усталый мозг слишком медленно соображал. — Как это вообще работает? Сможет ли она убить Фиона или остальных?
— Нет, они бессмертны, но она может заставить Фиона погрузиться в глубокий сон, тогда нам опять потребуется помощь Гвидиона, чтобы вернуть его обратно.
— А как насчет остальных? Неужели норвежским богам есть куда отступать в случае ранения?
Нидхегг фыркнул.
— Ты прямо как маленькая девочка, сыплющая вопросами. Мне казалось, что ты будешь такой благодарной, — и настолько вымотанной — что просто развалишься на моей шее и вырубишься, — он сделал паузу. — Вот твой волк уже спит.
Эйслин положила руку на бок Руна, из-за чего он издал тихий, хлюпающий, рычащий звук.
— Как будто я могу спать во время телепортации, — пробормотал он.
Эйслин прокрутила в голове последние слова Нидхегга и заявила:
— Я спросила о норвежских богах и получила кучу чуши. Ты не хочешь мне говорить.
— Умная девочка. Я не могу. Это секретная информация.
Она обхватила руками шею дракона, насколько это было возможно. Ее охватила сонливость, усугубленная голодом и жаждой.
— Сколько еще нужно времени?
— Немного, дитя. Дэви пристает ко мне с тех пор, как узнала, что я нашел тебя. Клянусь, вы вдвоем могли бы загнать мужчину в пещеру на целую вечность.
Рун тихо зарычал, и Эйслин поняла, что тот смеялся.
* * *
Фион почувствовал, что начинает приходить в себя. Эйслин была жива и направлялась в Инишоуэн. Если кто и мог сопроводить ее домой — кроме него, конечно, — так это Нидхегг. Он чувствовал себя бодро, как будто миллион тонн беспокойства только что покинули его сердце.