— В какой мир мы идем?
— В тот самый, в котором ты была раньше. Многие из нас уже были в этом мире, к тому же именно там Нидхегг был заключен в тюрьму в течение сотен лет.
Эйслин вспомнила сухой, мертвый воздух и зловещую тишину пограничного мира. Атмосфера умирала, так как Перрикас уничтожил все деревья.
— Как думаешь, там будет хуже, чем в прошлый раз?
Фион тяжело вздохнул и последовал за ней к выходу из поместья. Было еще темно, наверное, около шести утра.
— Если тебя интересует, будет ли нам так же трудно использовать магию, то не намного. Прошло не так уж много времени с нашего последнего визита.
Она подошла к тому месту, где стояли Дэви, Нидхегг, Бран и группа людей. Драконы сияли, придавая сумраку приглушенный свет. На дальней стороне двора Кра, Берра, Гвидион и Аравн стояли около такой же группы, в центре которой расположилась Андрасте. Низкий гул ее голоса содержал мрачные нотки.
— Можем ли мы связаться с другой группой? — спросила Эйслин.
Нидхегг покачал головой.
— Мы будем предоставлены сами себе. План состоит в том, чтобы вернуться сюда, как только наша работа завершится. Мы отпрвимся на помощь только в том случае, если вторая группа не вернулась.
— Значит, в итоге может оказаться, что выживут либо они, либо мы, — заметил человек.
— Так и есть, — Нидхегг поднял передние лапы. — А теперь соблюдайте тишину, пока я не закончу. Мы будем стремиться в пограничном мире к тому месту, где находится крепость Перрикаса. Если темный там, он узнает о нашем присутствии сразу, как только мы прорвемся через барьер между Землей и его жалким подобием мира, поэтому нет смысла телепортироваться далеко от цели, а затем снова тратить силы на второе перемещение, — из открытой пасти дракона с шипением вырывался пар. — В этом мире магия не очень восприимчива. Она достаточно медленно реагирует на призыв, из-за чего потребуется гораздо больше усилий для достижения тех же результатов.
— У нас точно не будет времени на эксперименты, — пробормотала Ева.
— Нет, — вмешалась Эйслин, — не будет, так как моя магия похожа на твою, в отличие от кельтов, я могу с уверенностью заявить, что мне потребовалось примерно в два раза больше силы, чтобы что-то сделать.
— Я просил соблюдать тишину до конца моего монолога, — напомнил Нидхегг. Тихие перешептывания, которые все нарастали, быстро угасли. — Теперь обсудим второе важное правило. Я командую этой группой. Дэви — мой заместитель. Это значит, что если со мной что-то случится, то она возглавит команду. Если вдруг я окажусь далеко и не увижу происходящее, а Дэви будет рядом, то вы, опять же, подчиняетесь ей. Фион занимает третье место в командной структуре, а Бран четвертое.
— А если мы не согласны с тем или иным приказом? — Ева расправила плечи и встала прямо перед Нидхеггом.
— Вы в любом случае будете с чем-то несогласны, — ответила Дэви, — но если каждый из нас ведет собственную войну, то нам не стоит туда идти. Темные боги быстро распознают разногласия, оборачивая их в свою пользу.
— Еще вопросы? — Нидхегг бросил взгляд на группу.
Эйслин подавила дрожь. Теперь, когда время пришло, ей не хотелось возвращаться в мир Перрикаса. Там темный бог убил ее нерожденного сына, там чуть не умер Фион, а вернее чуть не отправился туда, где прячутся все кельты, когда их покидают жизненные силы.
Рун толкнул ее в бок, и Эйслин зарылась ладонью в его толстый загривок, радуясь поддержке животного. Волк вторгся в ее сознание.
«Мы останемся связанными, — заявил Рун. — Мои чувства острее твоих».
— Подойдите ближе к нам с Дэви, — приказал Нидхегг. — Между Землей и пограничным миром нет воздуха. Постарайтесь не паниковать, мы закончим телепортацию так быстро, как только сможем.
* * *
Легкие Фиона горели. Путешествие между Землей и пограничным миром темного бога было болезненным, потому что между измерениями образовалась безвоздушная пустота. Это напомнило ему о том, как они с Аравном с трудом выбрались из мира Перрикаса. Прошла неделя, прежде чем легкие Фиона перестали болеть при каждом вдохе. Вместо того чтобы сидеть на его плече, Белла лежала в его руках, засунув клюв в кожаную куртку, видимо обнаружив воздушный карман. Фиону тоже хотелось иметь нечто подобное.
Черт, он так желал, чтобы все это поскорее закончилось. Все это. Фион больше всего жаждал просто жить с Эйслин и наблюдать, как ее живот округляется их ребенком. Он совершил огромную ошибку, не сказав ей о первой беременности, и теперь оплакивал сына, который никогда не появится на свет.