— Прекрати, — прошипела она. — Я не могу сражаться, когда ничего не вижу.
Он открыл рот, чтобы возразить, но тут же захлопнул. Эйслин уже была здесь и не собиралась позволять ему защищать себя. Лучшее, что мог предпринять Фион — убить все, что попадется на глаза, прежде чем какой-нибудь бродячий приспешник тьмы причинит вред женщине, которую он любит.
Мертвые деревья поредели.
— Постройтесь в шеренгу, — рявкнул Фион. — Внимательно следите за тем, куда целитесь.
— Прекрати, кельт, — пробормотал какой-то человек. — Это не первая наша битва.
— Господи! Вы все обидчивы, словно ошпаренные кошки.
— Может, это потому что… — начала Эйслин, но ее слова затихли, сменившись: — Черт!
Когда последние деревья остались позади, Фион уставился на сцену, написанную самим Данте.
«Нет, — поправил он себя, — хуже».
Небо озарялось огнем, пока драконы сражались с кем-то еще с помощью крыльев. Когда Фион направил магию, чтобы обострить зрение, то понял, что это были грифоны.
Глава 22
Эйслин осмотрелась. Когда Перрикас и Д'Чель держали ее в плену, она так и не увидела местность снаружи, ведь изначально ее телепортировали внутрь, а сбежала Эйслин тоже с помощью телепортации. Сейчас перед ней возвышалась массивная средневековая крепость из серо-черного камня. Высотой в четыре этажа с солидным центральным зданием и двумя боковыми крыльями, выступающими по бокам. Круглые башни располагались на каждом стыке. Окон было немного, и то они выглядели так, словно их никогда не мыли. Гнилой ров с водой цвета застарелой крови окружал строение, ржавый подъемный мост был опущен, а может, он вообще не работал. Между крепостью и лесом из мертвых деревьев, через который они прошли, не росло ничего, даже сорняка или травинки.
Кто-то с хирургической точностью вырезал два рунических символа на сухой земле, которую раскололи борозды. Когда Эйслин попыталась взглянуть на них, расшифровать значение, то ее зрение затуманилось, а сердце начало бешено колотиться в груди. Неожиданно руны вспыхнули ярко-красным. Из одной борозды появились крупные, похожие на бобров животные с двумя рядами зловещих на вид зубов, а из другой — нечто, что, должно быть, было родственником гарпий. С львиными задними конечностями и верхними частями тела гротескно большого охотничьего ястреба, существа не обладали человеческими лицами, в отличие от гарпий, но в черных глазах сиял проницательный ум. Оранжевые когти торчали из чахлых рук и задних лап, которые зарылись в землю.
Где Дэви и Нидхегг? Эйслин услышала треск огня и огляделась. Дым поднимался от трех огромных груд, искривленных и сожженных до неузнаваемости.
— Что это? — крикнула она Фиону.
— Грифоны. Молись, чтобы к ним не прибыло подкрепление. Всеми силами старайся избегать их.
Входная дверь крепости с глухим стуком распахнулась, камень ударился о камень. Еще три грифона неуклюже спустились по ступеням на своих львиных задних лапах, расправили орлиные крылья и взмыли в небо. Эйслин нагнулась из-за ужаса, свернувшегося в ее животе. Неужели существа, которых она видела в детстве только в сказках, были настоящими? Внезапно ее окутал тошнотворно-сладкий запах, вызвав головокружение.
«Их дыхание усыпляет тебя», — Рун зарычал и сомкнул зубы на ее ноге, кусая, но не слишком сильно.
— Откуда ты это знаешь? — Эйслин была слишком напугана, чтобы использовать мысленную речь, хотя это было бы легко, ведь волк соединил их сознания.
«Однажды мы с Мартой боролись с ними».
Магия обрушилась на нее дождем, но Эйслин продолжала просто стоять, словно дура. Она знала страх, жила с ним так долго, что тот стал казаться старым нежеланным другом, но впервые девушка даже не могла пошевелиться. Рун укусил сильнее. И это помогло. Эйслин посмотрела на крепость, гадая, какое извращённое создание выйдет из двери следующим.
«Не важно. Нужно убить то, что уже здесь. Сейчас».
Она подняла руки, призывая силу, и превратила строй бобров в ужасные сгустки крови. Затем Эйслин нацелилась на одного из сородичей гарпий. Убить его оказалось гораздо труднее. Ей нужно было набрать силу — а также подойти ближе, уклоняясь от огня, вырывающегося из его клюва — прежде, чем удастся уничтожить мерзость.