– Мисс Фолей! – Вилли с трудом удерживал руки, норовившие вцепиться в него. – Там же нет никого! Мисс Фолей!
– Я видела! Прошу вас, посмотрите! Спасите ее!
Вилли подскочил ко входу в Лабиринт и остановился, наткнувшись на ленивый, презрительный взгляд билетера. Он повернулся и подошел к учительнице.
– Мисс Фолей! Клянусь вам, там нет никого. После вас никто туда не входил. Это я неудачно пошутил насчет воды, вот вам, наверное, и запало…
Может быть, она и услышала, но никак не могла остановиться и все бормотала, растирая тыльные стороны ладоней. Голос учительницы изменился, словно она и правда каким-то чудом вернулась из невообразимых глубин, где нет уже никакой надежды.
– Никто не входил? Да она там, на дне! Бедная девочка! Я узнала ее… и сказала ей: "Я знаю тебя". Я даже помахала ей, и она крикнула мне: "Привет!" Я побежала к ней, и вдруг – бац! упала. И она упала. И десятки, тысячи нас упали. "Погоди, – сказала я, – что ты тут делаешь?" Она была такой прелестной, такой юной… Но я почему-то испугалась. И тут мне послышалось, что она ответила. "Я настоящая, – говорит, – а ты нет!" – И засмеялась как из-под воды, а потом убежала туда, в Лабиринт. Надо найти ее!
– Мисс Фолей! – Вилли крепко обхватил ее и встряхнул. Она в последний раз всхлипнула и затихла.
Джим все вглядывался в холодные глубины, словно высматривая акул, но если они и были там, то предпочитали не показываться.
– Мисс Фолей, а как она выглядела? – спросил он.
Учительница заговорила снова слабым, но спокойным голосом:
– Она… она очень похожа на меня… только много-много лет назад. Ох, пойду-ка я домой…
– Мисс Фолей, мы проводим вас.
– Нет, нет, оставайтесь. Мне уже лучше. Оставайтесь, не стану портить вам веселье. – И она медленно пошла прочь. Одна.
Где-то неподалеку немаленький зверь напустил лужу. Ветер принес резкий запах аммиака, почему-то напомнивший о древности.
– Я ухожу, – сказал Вилли.
– Мы остаемся до заката, – быстро возразил Джим, – до самого темна, и все углядим, все как есть. Ты что, сдрейфил?
– Нет, – автоматически ответил Вилли. – А ты уверен, что никто не захочет больше нырнуть в этот чертов Лабиринт?
Джим быстро взглянул в бездонное зеркальное море, но там был теперь только чистый холодный свет, он открывал пустоту за пустотой позади пустоты.
– Никто! – твердо вымолвил Джим Подождал, пока сердце стукнет дважды, и пробормотал: – Наверное…
Плохое случилось уже на закате. Исчез Джим.
За целый день они с Вилли перепробовали половину аттракционов, разбили кучу бутылок в тире, выиграли кучу жетонов, принюхивались, прислушивались, прокладывали себе путь в толпе, топчущейся на опавших листьях и опилках. А потом, совершенно неожиданно, Джим пропал.
Тогда Вилли, никого не спрашивая, молча и уверенно протиснулся через толпу и под небом цвета спелой сливы вышел к Лабиринту, заплатил за вход и шагнул внутрь. Потом он тихо позвал только один раз: "Джим!"
Да, Джим был там, наполовину внутри, наполовину снаружи холодных стеклянных волн. Словно его выбросило на песок, а друг его ушел далеко, и неизвестно – вернется ли когда-нибудь. Казалось, Джим стоит здесь уже часы, неподвижный, моргая едва ли раз в пять минут, губы чуть приоткрыты, стоит и ждет следующей волны, чтобы она открыла ему еще больше.
– Джим! Пошли отсюда!
– Вилли… – Джим едва заметно вздрогнул, – оставь меня.
– Жди-ка! – Одним прыжком Вилли добрался до Джима, схватил за пояс и потащил за собой. Кажется, Джим даже не понимал, что его волокут вон из Лабиринта. Он слабо упирался и, похоже, протестовал, повторяя завороженно: "Вилли, о Вилли, Вилли!.."
– Джим! Сдурел ты, что ли? Я тебя домой веду!
– Что? Куда? Что?
Вот они уже снаружи, на ветерке. Небо налилось темнее сливы, только высокие редкие облачка еще ловили закатный свет. Отсвет пробежал по лицу Джима, по приоткрытым губам, мелькнул в невероятно позеленевших глазах.
– Джим! – тряс друга Вилли. – Что ты там видел? То же, что и мисс Фолей?
– Что? – слабо переспросил Джим.
– Счас как дам по носу! А ну, иди давай!
Вилли пихал, подталкивал, подгонял, почти силком тащил ошалевшего от загадочного восторга, слабо упиравшегося друга.
– Я не могу тебе сказать, Вилли, – бормотал Джим, – ты не поверишь… не знаю, как сказать. Там, внутри, о, там в глубине…
– Заткнись! – Вилли стукнул его по плечу. – Перепугал меня черт-те как! Давеча мисс Фолей, теперь ты. С ума сойти. Гляди, время-то к ужину! Дома нас уж похоронили небось.
Шатры остались позади, под ногами шуршала стерня, и Вилли все поглядывал вперед, на город, а Джим все озирался назад, на хлопающие, быстро теряющие краски флаги на шестах.
– Вилли! Нам обязательно нужно вернуться попозже…
– Надо тебе, вот и возвращайся!
Джим остановился.
– Но ты же не отправишь меня одного, а? Вилли, ты же обещал, что всегда будешь рядом! Чтобы защищать меня, а, Вилли?
– Это еще неизвестно, кто кого защищать будет, – расхохотался было Вилли, но тут же замолчал Джим странно, без улыбки, смотрел на него, а темнота словно заливала это знакомое лицо, скапливаясь во впадинах ноздрей, в ямах вдруг глубоко запавших глаз.
– Вилли, ты ведь будешь со мной? Всегда? Теплая волна обдала Вилли. В груди, возле сердца, шевельнулся ответ: "Да Ты ведь и так знаешь, что да"
Они оба повернулись разом, шагнули и… споткнулись о тяжело лязгнувшую кожаную сумку.
Они долго стояли над ней. Вилли пошевелил сумку ногой. Внутри снова тяжело звякнуло.
– Это же сумка торговца громоотводами, – неуверенно произнес Вилли.
Джим наклонился, запустил руку в сумку и вытащил металлический стержень, сплошь покрытый химерами, клыкастыми китайскими драконами с огромными выпученными глазами, рыцарями в доспехах, крестами, полумесяцами, всеми символами мира. Все упования, все надежды человеческие тяжким грузом легли в руки ребят.