Мы с Машкой быстро переглянусь и, не сговариваясь, бросились из разделки наружу. В коридоре несколько человек собралось вокруг плачущей девушки, но вместо того, чтобы ее успокаивать, они все пялились под ноги и о чем-то шептались.
Вроде никого не резали, так что я, прежде чем приблизиться, перевела дыхание, и только после этого сделала шаг вперед, но тут же застыла на месте, открыв от удивления рот.
На полу, свернувшись в клубочек, лежал молодой парень. Глаза его были закрыты, и вид такой умиротворённый, будто спит, но грудная клетка не шевелилась. Свитера, что входил в состав формы для парней, на нем не было. Голубая рубашка была расстегнута до середины груди, а рукава закатаны, открывая руки, где на внутренней стороне одного из запястий красовалась отливающая красным татуировка. Почему-то она первой бросилась мне в глаза. Знак бесконечности. Небольшая, но заметная, и непонятно то ли старая, то ли сделанная совсем недавно. Так жутко стало на душе.
Из спортивного зала выскочил физрук и, расталкивая собравшихся, склонился над телом.
— Лена, не кричи! Врача позвали? — обратился он к той самой девушке, что сейчас заходилась в рыданиях.
— Н-н-нет, — заикаясь проблеяла она, смахивая рукавом слезы, — Семен Геннадьевич, он не дышит. Глеб не дышит! Мы встретиться договорились в перерыве. Я прихожу, а он здесь…
— Ну так не стой, как истукан, срочно беги в больничное крыло и Изольду Вячеславовну тоже позови.
— Я сбегаю, — отозвался один из стоящих неподалеку парней, и тут же скрылся из глаз.
Народу все прибавлялось. Они уже окружили нас с Машкой, не давая отступить назад. Как стало понятно из перешептываний студентов, парня звали Глеб Смирнов. Третьекурсник, отличник. Чувствовал себя прекрасно, и буквально десять минут назад вышел живой и здоровый из кабинета, где проходил урок информатики. Что за это время с ним приключилось, никому непонятно.
Физрук продолжал производить над телом различные манипуляции, — то массаж сердца сделает, то искусственное дыхание, — эффект был нулевым. Вскоре к нему присоединились две женщины в белых халатах, а еще через пару минут прибежала Изольда, и строгим голосом потребовала, чтобы все разошлись, но ее мало кто послушал.
Лично я была бы рада, но нас с Машкой так зажали со всех сторон, что не протолкнуться.
Внезапно на мою голую талию легли сильные мужские руки и вырвали из потока, прижав спиной к твердой груди. Резко обернувшись, я подняла голову и встретилась со взбешенным взглядом своего братца.
Кто-то явно был не в духе.
— Кто тебе позволил меня хватать?
— А я не спрашивал разрешения. Какого черта ты туда полезла? — черные глаза быстро прошлись по моему телу, задержавшись на обтягивающем топе и шортиках, — еще и в нижнем белье. Одеться не вариант было?
— Не твоего ума дело! И это не нижнее белье, а моя спортивная форма.
— Твоя спортивная форма, — язвительно усмехнулся сводный козел, — не оставляет простора для воображения.
— А это уже твои личные проблемы, извращенец! И вообще, там Машка осталась одна. Вытащи ее тоже.
— Что еще за Машка?
— Тощая пугливая брюнетка с огромными глазищами, — если честно, я думала он меня сейчас пошлет, развернется и свалит, куда шел, но Матвей вгляделся в толпу, где я до этого стояла, разжал хватку на моей талии и рванул вперед.
Через минуту со мной рядом стояла ошеломлённая Зайцева, сжимающая в руках свой рюкзачек, а Белорадов наоборот, рыкнул в ухо, чтобы переоделась, и словно в воздухе растворился.
Ага, бегу и спотыкаюсь!
К этому времени парня унесли на носилках, а физрук начал разгонять зевак. На вопрос, что же все-таки произошло, грустно махнул рукой, произнес — «сердце», и приказал всем первокурсникам собраться в зале, куда мы с Зайцевой и рванули после того, как она сменила блузку и юбку на бесформенную серую футболку, с нарисованным посередине улыбающимся жирафом, и черные леггинсы.
После часа изматывающего бега, утомительной зарядки и нудного висения на канате, нас наконец-то выпустили на волю, не забыв напомнить о пользе ежедневных разминок, на которые мы должны тратить утренние часы.
Я, конечно, головой кивнула, но про себя пожелала удачи любому смертнику рискнувшему разбудить меня ни свет ни заря ради пустого махания руками и ногами.
Время было обеденное, так что мы с Машкой, быстро сгоняв в общую девчачью душевую, переоделись и пошли в обеденную залу, где уже толпились почти все студенты Рэнвуда.
О парне, что был обнаружен сегодня в коридоре, пока ничего не сообщали, но люди активно чесали языками, обсуждая инцидент.