Демон не выдержал. Отступил. Спрятался в самом удаленном уголке души, чтобы, не видя никого и ничего, оплакать свою потерю. Замкнуться в своем горе. Грубые черты схлынули в одночасье, вместе с рогами, и к Матвею вернулся его обычный облик.
— Она не просыпается, отец, — прохрипел он, повернувшись к Дмитрию, — что эта мразь с ней сотворила?
— Пытался обратить в себе подобного, — ответила вместо ректора Изольда и, приблизившись к Матвею, коснулась щеки Василисы. Женщина нахмурилась, — я не вижу крови на ее губах, ритуал не завершен.
— Что? — произнесли в унисон отец и сын.
— Он должен был напоить ее своей кровью, сделаться ее полноценным хозяином. Первый глоток пробуждает жажду и делает новообращённого зависимым от источника, по крайней мере, первые несколько лет его жизни.
В черных глазах Матвея загорелось пылающее пламя зыбкой надежды.
— Я могу…
— Нет, — прервав его, покачала головой Изольда, — это должна быть кровь обратившего ее вампира, — она бросила быстрый взгляд на мертвое тело Долгова, — но он отпадает, или…
— Или?
— Или того, кто имеет связь с ее душой. И нет, это не ты. Да, вы истинная пара, но ваша связь не была закреплена и оборвалась с ее смертью.
Жестокие слова разозлили Матвея. Он еще крепче прижал к себе обездвиженное тело Василисы и чуть ли не зарычал на потянувшуюся к его малышке рукой преподавательницу.
— И что? Совсем ничего нельзя сделать? Я должен позволить ей уйти от меня и даже не попытаться? Что за бред? Скажите, как я могу закрепить нашу связь, я сделаю все… Абсолютно все!
Громко всхлипнув, женщина отрицательно качнула головой и спрятала лицо в ладонях.
— Я, кажется, знаю, — раздался тихий голос покрасневшей из-за слез Марии, — ритуал единения душ…
Все присутствующие удивленно уставились на девушку и только Изольда покачала головой.
— Для того, чтобы он подействовал, души должны быть в теле, а Васина, скорее всего, уже далеко отсюда.
— Не совсем так. В одной из древних книг, что хранятся в библиотеке моего ковена, есть упоминание о том, как этот ритуал помогал соединять пары даже на смертном одре. Случаев было не много и не все они увенчались успехом, но прецеденты есть.
— Не важно, — прервал их все для себя решивший Матвей, — если это наш единственный шанс, найдите оракула и тащите сюда за шкирку!
Глава 33
Холодная, безучастная темнота окружала меня со всех сторон. Боль исчезла, будто ее и не было никогда, а вместе с ней и все мои воспоминания, оставив после себя пустую и потерянную душу.
Не ощущая своего тела, я спряталась в самом дальнем уголке и сидела тихо, как мышка, боясь, что если меня найдут, то я лишусь чего-то важного, чего-то жизненно необходимого.
Но оно приближалось.
Неотвратное Нечто, желающее забрать меня отсюда и увести за собой, было уже рядом. Я его чувствовала, и оно чувствовало меня, но хватать в свои объятия и тащить куда-то против моей воли не торопилось. Оно ожидало, когда я смирюсь и пойду за ним сама. А я была почти на грани, но продолжала в отчаянии цепляться за интуицию и надежду, что шептали мне незнакомым, но таким до боли родным, мужским голосом, вернуться к нему, остаться с ним.
И я хотела вернуться, хотела остаться, но не помнила, кто этот мужчина, и не понимала, как мне это сделать. Я хотела закричать ему в ответ, чтобы дал хоть какой-то намек, какой-то знак, вывел меня из тьмы, из пустоты, но душа не разговаривает вслух, а тело мне уже не подчинялось.
Нечто, — бесплотный воздух, который не видишь, а чувствуешь всем своим существом, — встало напротив меня и первое время просто изучало. А затем заполнило собой мое сознание.
— Ты хочешь вернуться? Хочешь быть с ним? — спросило оно безжизненным, ровным голосом, и я, ни на секунды не раздумывая, кивнула, — бедное, неразумное дитя. Хорошо, раз тебе нужна эта отсрочка, длинной в твою человеческую жизнь, я подарю тебе ее.
Щелчок пальцев, и окружавшая меня темнота взорвалась миллиардами звезд и огней.
Боль вернулась с утроенной силой, заставляя кричать и корчиться. Меня словно на живую нитку пришивали к чему-то, а об анестезии даже не задумались. Благо длилось это недолго. Может секунду, может две, показавшиеся мне вечностью.
Затем лба коснулась ладонь и сознание снова затопил бесполый голос.
— Просыпайся, дитя.
***
Судорожно вздохнув, я проснулась и первое, что увидела, это черные, как та тьма, из которой я только что вырвалась, глаза. Они ласкали меня взглядом, притягивая, и обещая все на свете.