— Рыжая лисица с острыми зубами. Ты, как снежный вихрь, ворвалась в мою скучную жизнь, чтобы нанести мне радость и причинить счастье. Самое невыносимое, чертово создание, но я не могу без тебя жить, — его жесткая щетина на щеке коснулась моей кожи, и я почувствовала, как предательски млею в его руках.
— Ну знаешь, ты и сам не пирожок с вареньем, — не смогла не уколоть я своего демона, и тут же почувствовала, как его жесткие губы обрушились на мои.
Поцелуй был жадным, голодным и чересчур грубым, но мне было плевать. Я пила его, как застрявший в пустыне без воды путник. Наслаждалась им, как голодающий самой изысканной пищей. Отдавала всю себя без остатка и брала от него столько, сколько могла.
Здравый смысл? Нет, не слышала. Притормозить? Издеваетесь, что ли? Чувство стыда? С Матвеем мне было не до таких мелочей.
Не глядя подвинув горшки, он подхватил меня под бедра, и резко усадил на столик, вклиниваясь между моих ног.
— Черт, этот твой желтый игрушечный наряд заводит похлеще, того голого платья, в котором ты была вчера на балу, — прохрипел Матвей мне на ухо, оторвавшись от моих губ, и с мученическим стоном прислонился лбом к моему плечу, — я долго не выдержу, малышка. Скажи, что ты тоже этого хочешь?
Хочу ли я? Боги, миллион раз «да»! Ни с кем другим, только с ним, только для него!
— Больше всего на свете, — простонала я в ответ, дергая вверх его футболку, а он и не сопротивлялся, приподняв руки, чтобы снять было удобнее, а в глубине черных глаз зажглось демоническое пламя, отражающее мою собственную ненормальную потребность в его близости.
Слиться с ним в единое целое, стать навсегда его частью, и никому не отдавать. Только мой, мой навсегда!
Страсть поработила меня, завладела моим телом. Желание почувствовать его рядом с собой, в себе, стало невыносимым, даже болезненным. Словно я сошла с ума. Или, наоборот, наконец-то поняла, что мне действительно нужно. Подарить моему демону то, что изначально принадлежало только ему, и никому другому.
Дернув молнию, Матвей стащил с меня кигуруми и уставился на распростертое перед ним, обнаженное тело, пожирая его плотоядным взглядом. Ладони нежно касались моей кожи, заставляя прогибаться в спине и умолять о большем.
— Пожалуйста, — всхлипнула я, не в силах больше терпеть, но мой мучитель не торопился, наслаждаясь поцелуями, и полными нежности прикосновениями. Я уже думала, что не выдержу. Что не дождусь и упаду с небес, разлетевшись на тысячи кусочков.
Но Матвей не дал мне упасть.
Острая боль пронзила все тело, заставив меня прикусить его мощное плечо. Но так же быстро схлынула, оставив ощущение радости и счастье.
Теперь я действительно стала с ним одним целым и принадлежала ему без остатка. Моему демону… моему мужу, который продолжал удерживать меня своими сильными руками, нашептывая какие-то ласковые и успокаивающие слова. А потом меня вновь подхватил ураган чувств, сквозь который я слышала наше общее рваное дыхание и его шепот — «моя, только моя, малышка».
Когда казалось, что выше взлететь невозможно, тело пронзила молния, наши стоны удовольствия разорвали тишину, и я начала падать вниз, чтобы быть пойманной в надежные объятия.
Не знаю, сколько прошло времени прежде, чем я пришла в себя. Матвей продолжал прижимать меня к себе, положив подбородок на мою, покоящуюся на его груди, макушку.
— Теперь ты от меня никуда не денешься, мелкая.
— Как будто я собиралась, — сладко зевнув, я провела подушечкой указательного пальца по царапинам на его предплечье, которые оставили мои же острые ноготочки. Надо было хотя бы одеться, привести себя в порядок, но не было ни сил, ни желания.
Даже не помню, когда мне в последний раз было так хорошо. Наверное, никогда.
— Вот я дурак, — резко отпрянул от меня Бел, — ты ничего не ела сегодня, а я…
— Эй, а ну вернись, — возмутилась я, — вампиры едят один раз в два — три дня, а ты меня вчера уже кормил. Боги, как это ужасно звучит — «кормил».
— А, по-моему, очень мило, — усмехнулся наглец, снова привлекая меня к себе, — теперь это моя почетная обязанность, и поверь, я наслаждаюсь этим каждую секунду.
Я уже собралась было назвать его «больным извращенцем», но внезапно почувствовала, как душный жар в оранжерее сменился влажным холодом. Таким знакомым, что по спине прошел озноб.
Глава 38
Пока я ощущала странные перемены в воздухе, не желая признавать правду, Бел медленно застегивал на мне кигуруми, не забывая при этом ласкать голодным взглядом, — и не только им, — каждый миллиметр моей кожи. Затем схватил с пола футболку и быстро натянул на себя.