— Тебе снова больно? — хрипло спросила малышка.
Глупая, что же ты делаешь со мной. Так велик соблазн показать, что именно доставляет мне эту «боль».
— Больно от того, как сильно я тебя хочу, — честно сказал я, не скрывая своей страсти.
Лидия выглядела смущенной и немного растерянной, но я отчетливо чувствовал несравненный аромат ее возбуждения: горячий, сладкий с тонким привкусом невинности.
Прежде чем девушка успела придумать себе глупостей, я уверено взял ее дрожащую ладошку в свою руку и осторожно, но настойчиво опустил туда, где все уже пульсировало от желания. Снимать шарф я не рискнул, чтобы не напугать девушку, да и прохладно, но даже через мягкую ткань прикосновение горячей ладошки, заставляли меня стонать и выгибаться на встречу несмелым касаниям.
Сначала Ди смущалась и не знала что делать, но быстро осмелела и стала изучать мое обрадованное таким вниманием естество.
— Хватит, — буквально прохрипел я, убирая ладошку от болезненно возбужденного члена. Ткань платка натянулась, неприятно соприкасаясь с нежной кожей.
— Я что-то сделала не так? — смущенно спросила Ди.
— Все слишком так. Еще немного и я опозорюсь перед тобой, — сказал я, уткнувшись лбом в ее лоб.
— Почему опозоришься? — искренне не поняла девушка.
— Потому, что слишком сильно тебя хочу и кончу тебе в ладошку, испачкав шарф, как несдержанный юнец, а это стыдно для опытного взрослого мужчины.
— Что значит «кончить»? — с искренним любопытством спросила девушка, заставляя меня снова застонать.
Наш нелепый в какой-то мере разговор возбуждал меня все сильнее.
— Если хочешь, я покажу тебе, но не здесь. Приходи ко мне ночью, когда Ингерд уснет. Обещаю, что покажу тебе все, что пожелаешь, и не перейду черты дозволенного, — хрипло сказал я, мечтая о ее согласии.
— А разве есть такая черта? В смысле, разве то, что мы делаем допустимо? — спросила Лидия, снова краснея.
— На Ссай все немного иначе: незамужние нагини могут встречаться с свободными мужчинами познавая себя, свое тело, пока не определяться с выбором. Я понимаю, что ты воспитана иначе. Фактически лиер лишил тебя возможности почувствовать физическое влечение к кому-либо, кроме себя, но и сам не научил тебя чувственности. Ты не узнаешь хорошо это или плохо, желаешь или нет, пока не позволишь себе попробовать хотя бы что-то. Я чувствую, что нравлюсь тебе, но не буду тебя к чему-либо принуждать. Или хочешь сохранить себя для лиера? — с вызовом спросил я. Каюсь, это был не самый честный прием, но я очень хотел добиться от девушки взаимности.
Несмотря на то, что прошел месяц нашего нахождения в лесу, ее энергетика нисколько не изменилась. К сожалению, она по-прежнему дэйна проклятого эльфа, на все сто процентов. В моей душе теплилась надежда, что отсутствие близости между ними развеет эффект привязки к нему, но увы.
Малышка с каждым днем нравилась мне все больше, поэтому я надеялся, что есть еще хоть какой-нибудь шанс изменить их связь естественным путем, без применения магических практик, которые мало того что могут оказаться болезненны, еще и неизвестно насколько эффективны, ведь дураков отдавших свою дэйну нагу среди эльфов еще не было.
— Нет! Я боюсь его. Он холодный, мерзкий, жестокий…, - разошлась Ди, заставляя меня задуматься.
Несмотря на отрицание, эльф вызывал у нее сильные чувства. Сменить полярность в таких эмоциях легко, плохо, что малышка к нему неравнодушна, но это было бы странно, все-таки он ее истинный.
— Тогда рискни. Приходи ко мне ночью. Я достаточно опытен, чтобы сдержать свою страсть и не зайти дальше, чем ты решишься. Я искал на Бариме жену и нашел самую красивую, умную и добрую девушку. Если ты ответишь мне взаимностью, то я буду счастлив забрать тебя с собой и объявить тебя своей шаной (нагинский титул равный графине) перед моими родными и подчиненными.
В ответ Лидия лишь покраснела, а решил перевести тему, боясь спугнуть малышку своей настойчивостью.
Глава 10
Лидия Каро.
Меня раздирали противоречивые чувства и желания: любопытство, возбуждение, стыд, страх все смешалось в тугой комок, заставлявший тело дрожать нервной дрожью, а сердце стучать громко и часто, как у пойманной пичуги.
Идти или не идти? С одной стороны, страшно до липких ладошек, но ведь Шаянес сказал, что не зайдет дальше, чем я захочу. А вдруг я захочу?
Конечно, все восторги про головокружительные поцелуи, описанные в дамских романах, оказались, мягко говоря, преувеличением, но ведь все равно приятно и очень, а от воспоминаний о хриплых стонах сильного мужчины, дрожащего в нетерпении от легкого прикосновения руки, внизу живота действительно все наливалось приторно-сладкой тяжестью, толкающей на новые безрассудства.
В том, что Шай меня не обманет и не набросится голодным волком я, безусловно, верила, но является ли предательством такие отношения с Шаянесом?
А если это предательство, то по отношению к кому? Лиеру? Почему я чувствую безотчетный стыд, вспоминая об этом ледяном и пугающем мужчине, который ничего не вызывает в душе, кроме чувства обреченности и странной обиды?
К счастью утром я приготовила всего впрок, ведь сейчас не могла удержать ножа трясущимися от волнения руками.
"Пойти или не пойти?" — в тысячный раз задавалась я смущающим вопросом, глядя в окно на давно выглянувшие звезды.
А если не пойду? Обидится ли Шай, ведь я сама раз за разом на него набрасываюсь, а потом строю недотрогу? Вопросы, не имеющие ответа, сводили меня с ума.
Накрыв мужчинам в столовой, сама сослалась на плохое самочувствие и скрылась в спальне.
Время тянулось медленно, сводя меня с ума нервозным напряжением.
— Не пойду! — пробубнила я, поминая недобрым словом дурную привычку и нага, лишившего меня спокойствия.
Решила принять ванну и лечь спать, но сегодня чистоте своего тела я уделила слишком пристальное внимание. Не то, чтобы обычно я была грязнулей, но так тщательно, как сегодня, не мылась никогда.
— Не пойду, — снова буркнула я, нервно откидывая одеяло и забираясь в мягкую постель, но сон не шел, а подлое сознание подкидывало мне воспоминания о теплых, мягких губах Шая, вкус его кожи…
Вот когда я читала воспоминания восторженных дам о сладких поцелуях с любовниками, то смеялась и фыркала, представляя, как напомаженные леди, кусают бедных мужчин, сравнивая их «сочные ланиты» то с вишнями, то с медом. А сама?
На самом деле, это больше похоже на ощущения теплой, влажной, податливой плоти с тонким ароматом чужого дыхания.
Снова фыркнула, теперь уже со своего не в меру расшалившегося воображения. Сон не шел, а взволнованное откровенностью мужчины тело предъявляло мне свои счета, мучая непонятным томлением, от которого не скрыться и не убежать.