Это был не вопрос и не утверждение, а последняя вялая попытка проявить благоразумие и отказаться от этого нага и мести.
Шаянес стремительно развернулся и буквально оплел меня собой, обвив ноги хвостом. Мужчина дрожал, сжимая меня в объятиях.
— Ты — все, чего я хочу. Не отказывайся от меня. Давай попробуем, снова.
— Мне больно, — честно призналась я.
Шаянес ослабил хватку и разжал хвост.
— Прости, — выдохнул он, но я обняла его сама.
— Не ты причина этой боли. Я знаю, лиер выбросил меня из своей жизни, но мои чувства к нему не изменились. Я сделаю тебя несчастным. Я любого теперь сделаю несчастным, — признала я, и дурацкие слезы снова медленно потекли из глаз.
Нежные руки вытирали соленые капли, но мне не становилось легче.
— Я могу все изменить. Я сниму с тебя эту зависимость. Ты забудешь об эльфе, — уговаривал меня Шай, укачивая в объятиях.
— Не смогу. Больно, — всхлипывала я.
— Есть способ снять привязку. Только снимается она во время брачного ритуала, — сказал Шаянес, когда мои слезы стихли. — Купель душ смоет все наносное, но в нее нельзя войти по желанию. Лишь трижды в жизни мы можем окунуться в священные воды. Обретение силы и смерть тебе не подходят. Стань моей женой и моей ссаши, Лидия?
Не знаю, как ему, а мне мысль о смерти показалась привлекательной: прохладная вода, благоговейный трепет перед богами и покой…, но наг ждал ответа.
— Не сейчас, Шай. Дай мне время, — попросила я.
— Хорошо, — нехотя согласился наг. — Я от тебя не откажусь и буду настырным и настойчивым. Ты нужна мне, Ди.
Как я хотела услышать эти слова. Жаль, что не от этого мужчины.
— Спасибо, — это единственное, что я могла ответить Шаянесу.
Глава 31
Шаянес неш Оштон.
Все запуталось. Чем больше я стараюсь привлечь Лидию, тем сомнительней получается результат.
Эльф выполнил свою часть уговора, хотя боюсь даже представить, чего это ему стоило, учитывая, что я обнаружил его сидящим на полу сразу за дверью той гостиной.
Ушастый выглядел потерянным и надломленным. Рукавом рубашки он торопливо вытер щеки и с очевидным трудом поднялся на ноги.
— Будь ты проклят, наг, — тихо выплюнул лиер, отчего неприятный холодок пробежал по спине.
— У тебя нет власти проклинать меня, эльф, — высокомерно ответил я, при этом испытывая что-то подозрительно похожее на жалость. — Пошли, я отведу тебя к порталу.
Лиер по-прежнему стоял и смотрел в одну точку. Плотно сжатые губы, руки дрожат от напряжения, а глаза горят внутренним огнем — эльф явно пытался побороть силу клятвы, что неосторожно дал мне, обещая порвать с Ди.
Я только усмехнулся — в этом я был профессионалом. Обойти мои магические сделки еще никому не удавалось. Не удалось и эльфу.
Спешил выпроводить его назад на Барим, в то время, как лиер под силой принуждения ковылял за мной неуклюжей куклой.
— Быстрее, — торопил я его.
Не то чтобы я как то мог ускорить соперника словами, скорее успокаивал себя.
Жаль, что Лидии было очень больно. Ссар, конечно, присмотрит за малышкой, но я хотел быть тем, кого она увидит, открыв глаза.
Наполненные силой Ссарима накопители быстро отозвались на мой призыв, образуя серебристую воронку. Эльф пытался противиться, но в данный момент, был беспомощен передо мной, как ребенок.
Я успел вовремя. Ди еще спала, погруженная в целебный сон кузеном. На лекарскую магию малышка не реагирует, но вливание грубой силы, позволило помочь снять острый стресс.
— Спасибо, — тихо прошептал я и хлопнул по плечу Ссара.
— Скажи мне, что ты тут не причем? — хмуро спросил брат.
— Не понимаю о чем ты. Ты ведь сам видел и слышал эльфа, — не давая четкого ответа, сказал я.
— Только вчера ты угрожал, что будет шантажировать Ди эльфом, а уже на следующий день заключаешь с ним сделки? С чего вдруг? — напирал Ссар, вызывая раздражение.
— Ты в чем-то меня обвиняешь? — наигранно обиделся я, стараясь не перегнуть палку.
Ссар замолчал на пару минут.
— Если это все же ты, Шай, то прошу тебя одуматься, пока не поздно. Клянусь, я завяжу твой хвост узлом и сдеру с него шкуру, если это ты заставил девочку так страдать, — прошипел брат, явно демонстрируя мне недоверие.
— Почему ты рьяно ее защищаешь? Она тебе приглянулась? Она моя! — вопреки логике и воспитанию зашипел я на Ссара, демонстрируя ему ядовитые клыки.
— Она мне нравится и даже очень, но я не глупый и не любитель боли. Она любит своего эльфа. И хотя в данный момент мне хочется сделать из него ушастую отбивную, сначала я бы выяснил с чего это высокопоставленному эльфу рисковать жизнью, чтобы лично наладить мир не просто с миром Ссай, а лично с тобой, Шаянес? Твоя история дурно пахнет, брат, но доказательств у меня нет. Еще раз прошу — не делай того, о чем будешь сожалеть до самого дня забвения, — сердито прошептал Ссарим, покидая меня.
Кузен ушел, наконец, оставив меня с Ди. Моя малышка спала рядом, такая нежная, такая беззащитная вся моя. Инстинкты сходили с ума, требуя забрать женщину в объятия, оплести хвостом и любить до тех пор, пока она не забудет имени этого ушастого.
Слова Ссара немного портили мое торжество, вызывая стыд и опасения. А что если она мне предпочтет Ссарима, например? Или узнает о моем участии в разрыве отношений с лиером?
От этих мыслей стало не по себе, но накрутить себя я не успел — Лидия проснулась.
С нежным личиком, припухшим ото сна и пролитых слез, она была воплощением очарования, пока не вспомнила о разрыве с эльфом.
Девочка плакала и кричала, приглушая свой голос подушкой. Она даже не заметила моего присутствия. Ей горе было буквально осязаемым, вызывая во мне неприятные чувства ревности и стыда. Я не хотел, чтобы она страдала. Демоны ее раздери, я просто мечтал вернуть те дни, когда при взгляде на меня в ее серых глазах искрился смех и желание.
Поймал себя на горькой мысли, что желание, смех, восхищение и даже осуждение и недоверие я в них видел, а вот такой любви, как когда она смотрела на проклятого эльфа — нет.
«Это все привязки. Она полюбит меня так же, а может и сильнее. Слишком многое уже сделано, нет никакой причины играть в благородство и страдать», — подумал я и решил успокоить малышку.
Ее надрывный крик боли и отчаяния едва не оглушил меня.
Слова «лучше бы я бросила тебя в той клетке», выбили опору из под моего хвоста, буквально оглушив ее неприятием ненавистью. Некоторое время я молча смотрел, ища силы ответить ей, сказать ей хоть что-то, но не смог.
Со скоростью стрелы я несся на террасу, надеясь, что прохладный ночной воздух остудит это жгучее чувство обиды, но минуты перетекали в часы, а я так и смотрел в ночную тишину, не в силах вернуться в дом.
Мое болезненное унылое уединение прервали тихие шаги пары маленьких ног. Я затаил дыхание, опасаясь снова услышать упреки и обвинения, но малышка удивила, тихо попросив прощения.
Лучше бы она кричала. Лучше бы она меня ударила, чем это всепоглощающее чувство стыда и сожаления. Но она снова оказывается в моих объятиях. Пусть не так, как я того жажду, но она в моих руках. Надежда поднимает голову, и я спешу сказать ей все, пока она готова слышать.