— Попробуем еще раз: доброе утро моя дэйна, моя супруга, моя душа, — осыпал разомлевшую от оргазма меня горячими поцелуями Натан.
— Ты хочешь еще раз, или снова желаешь мне доброго утра? — лукаво улыбаясь, спросила я.
За восемнадцать лет совместной жизни это превратилось в своеобразный ритуал: лиер будил меня поцелуями и томными ласками, а потом мы отдавались страсти и нежности, каждый день и всегда по-разному.
— И то и другое, — мурлыкал лиер, напоминая большого кота.
— Я гляжу, у кого-то особенно игривое настроение? С чего бы это? Сегодня понедельник, а как же еженедельный разнос бедных подчиненных? — лениво спросила я, зарываясь пальцами в мягкие длинные пряди.
— Будет внеплановый выходной. Я не хочу сегодня тебя оставлять, — серьезно сказал Нат, придавливая меня к постели своим идеальным телом.
Я уже знала, что ему снова приснилось то, как Шаянес принес мое практически мертвое тело. Я не могу помнить этого, а Натаниэлю тяжело рассказывать, как все произошло. Знаю только, что очнулась через несколько дней после церемонии в нашей с Натаном спальне от поцелуев любимого.
Мой лиер был таким бледным, таким изможденным. Мы смеялись и плакали, перебивая друг друга. Потом пришел Шаянес в сопровождении Даниэля и Ивейны.
Краснея и опуская глаза от стыда и унижения, наг рассказал, как обманул меня, стараясь присвоить.
Конечно, я должна была быть мудрой и великодушной, но тогда простить боль, что я пережила, думая, что лишилась Натана, я не смогла.
Холодными, злыми словами я буквально растоптала Шаянеса, отмечая, что мужчина буквально осунулся от моего гнева и презрения.
Как ни странно, Натаниэль пытался смягчить мои резкие слова, но я не дала ему такой возможности. В итоге я выгнала Шая, не давая оправдаться.
Потом было много всего: мои любимые родители с малышкой Элис на руках, обнимающие и тискающие меня, не в силах отпустить, ехидная Иви, подтрунивающая над нервным Натаном, довольный Даниэль с советами, как продержать меня в постели как минимум лет сто.
Постоянство, наверное, есть только в смерти, а в жизни суета будней и праздников увлекла нас в свои сети. Первым, что сделал Натаниэль, когда я немного окрепла — затащил меня в храм на пышную церемонию бракосочетания. Там перед родными и близкими мы клялись друг другу в любви и верности.
С нагами и Ссай были заключены мирные договоренности и соглашения о сотрудничестве в вопросе распределения избранных. Девочкам повезло: их не стали с младенчества обручать с кем-то из нагов или эльфов, а предполагалось, что проведется бал по случаю их вступления во взрослую жизнь, на котором и будут сформированы пары по взаимным симпатиям.
Первый бал назначен как раз на завтра. Он также приурочен к семнадцатилетию юного наследника Тавиэля, которого Иви подарила гордому правителю примерно через год после моего возвращения. Нам пока небеса не послали такого благословения, но Натан не переживает по этому поводу: дети у эльфов редкость. У Ивейны и Дана сын появился более чем через сто лет совместной жизни.
Завтрашний бал навевал на меня странное задумчивое настроение. Завтра мне предстоит столкнуться с прошлым — с Шаянесом.
— Чем планируешь сегодня заняться? Или проведем весь день в постели? — томно спросил мой лиер.
— Хочу рисовать. Но твой план мне тоже нравится, — с улыбкой ответила я.
Натан удивленно выгнул светлую бровь и искренне улыбнулся. Дело в том, что с момента моего возвращения с Ссай я ни разу не брала в руки кисти. Как будто какой-то внутренний запрет мешал мне вернуться к любимому делу.
— Нежности отложим на вечер. Наверное, я даже не позволю тебе сегодня уснуть, чтобы к балу твои прелестные губы опухли от поцелуев, — сказал Нат, легонько покусывая меня.
— Боюсь, что впридачу к «прелестным, опухшим губам» будут идти совсем не милые синяки под глазами, — со смехом сказала я, отвечая на поцелуй мужа.
— Их я уберу. В конце концов, я же маг-целитель, — усмехнулся Натан, но, подарив еще один поцелуй, решительно оторвался от меня.
После завтрака Натаниэль ушел на работу в Магистериум — устраивать своим подчиненным запоздалую выволочку, а я зашла в будуар, чтобы достать из шкафа давно забытые этюдник, палитру и кисти.
Руки немного дрожали от страха, что мои картины навсегда умерли вместе со мной где-то на Ссай.
Ссай… Я так долго отказывалась вспоминать об этом волшебном мире и том, что там оставила, что мысль о нем отозвалась тоской. Там я оставила гораздо больше, чем предпочитала думать. Мой милый Ингерд, как он там? Как Ссарим и его многочисленная дружная семья?
Шаянесс… Мысли неизбежно вернулись и к нему, вызывая острое, щемящее чувство, определения которому я не могла дать. Может, сожаление, что я была так резка с ним, тоска по другу, которым он был мне когда-то и, наверное, надежда. Да, определенно, надежда, что у него все хорошо.
Завтра он обязательно будет на балу. Натаниэль лично просил у Шаянеса прощения за то, как он поступил с ним когда-то, а Дан в качестве извинения предложил ему и его братьям первым выбрать себе пару.
Выбирая кисти, я думала о том, что хочу изобразить, и мысли снова вернулись к Шаю.
Когда-то невообразимо давно, в моей прошлой жизни, этот наг был мне дорог. Он первым разбудил мою чувственность, а его сумасбродные идеи и рассказы о Ссай всегда дарили мне мечтательную улыбку.
Я не задумывалась о том, что рисовать. Мазки сами ложились на холст, изображая того нага с неровно обрезанными прядями и лукавыми искорками в бездне золотых змеиных глаз. Он не был тем измученным мужчиной, которого я вызволила из клетки, но и не был тем холодным аристократом, что вызывал во мне опасение и отторжение, он был другим, но при этом как никогда собой.
Я сама не заметила, как все его положительные черты, от которых я отмахнулась на Ссай, снова ожили на картине, показывая всем того нага, что, в любом случае, изменил мою жизнь.
Сейчас трудно сказать — хорошо это или плохо, но, возможно, я не смогла бы оценить того счастья, что имею сейчас, если бы не узнала боль потери.
Через несколько часов с полотна на меня смотрел Шай в немного расстегнутой белой рубашке и традиционном поясе на удивительно зелено-черном хвосте. На лице его играла та загадочная улыбка, которую я помню, когда он излагал свой план проникновения назад в Магистериум.
— Какой красавчик! — мечтательно произнесла за моей спиной Элис, заставляя подпрыгнуть от неожиданности. — Кто он? Ты просто обязана меня с ним познакомить. Я и не знала, что ты так красиво рисуешь.
Элис в этом году уже исполнилось восемнадцать. Конечно, она еще очень юная, но уже вполне оформившаяся девушка, а еще моя маленькая сестричка невероятно влюбчива и непостоянна.
— Он будет завтра на балу, но это не тот мужчина, с которым ты можешь шутить, — предупредила я.
Сестра внешне очень на меня похожа, но, наверное, даже привлекательней за счет своей юности и легкого нрава.