Последняя царица Ламии стояла в одиночестве в большом зале, откуда ее династия правила тысячелетиями. Она оглянулась на царский пьедестал и в последний раз посмотрела на пустой трон.
– Конец, – поклялась она глухим голосом. – Только конец.
И потом тени проглотили ее. Она исчезла.
– Это безумие, – сказал принц Херу. – Вам нужно отдыхать, дядя. Врачи говорят, что вы выжили лишь благодаря везению.
– Но я выжил, – глухо ответил Алкадиззар, не забывая о боли в боку и швах на щеке. Он скованно сидел в седле своей лошади, поднимаясь по вьющейся дороге вверх, к царскому дворцу. Сотня воинов бани-аль-Хасим ехала следом, подготовив стрелы, озираясь в поисках опасности. – Мне необходимо кое-что сделать.
– Так же необходимо, как в одиночку сражаться с Нефератой? – спросил Херу. – Мы видели, как все прошло.
– Я ведь победил, не так ли? – проворчал царь.
Херу нахмурился:
– Не знаю. Больше похоже на ничью.
Всадники преодолели последний поворот и приблизились к дворцовому ансамблю. Стояло раннее утро, огонь прошелся по холму и пересек город – дым поднимался с пристани. Улицы гудели от нашествия солдат, которые брали все, что плохо лежит, и разрушали все, что не могли взять. Крики и вопли эхом доносились почти с каждой улицы. Одержавшая победу армия грабила самый богатый город в Неехаре, а люди, которые пережили так много страданий за время правления Нефераты, оказались закованы в цепи, чтобы стать рабами завоевателей. Такова жестокая реальность войны.
Алкадиззар провел свою лошадь через дворцовые ворота и дернул поводья. Перед ним лежал пейзаж разрухи, от которого захватывало дух. Дым поднимался из узких окон храма Крови. Около двухсот тел прислужников и жриц лежало на земле рядом со входом. Ночью их выгнали из храма и казнили, одного за другим. Было неизвестно, расправилась ли с ними так армия захватчиков, или же это дело рук самих ламийцев.
Царский дворец – другое дело. По его внешнему виду сразу становилось понятно, что произошло. Ступени, ведущие в большой зал, были усыпаны телами, в некоторых случаях в грудах насчитывалось четыре или пять трупов.
– Ламийцы отдавали дворец с боем, – заметил царь.
– Этот подонок с клинками… – проворчал Херу. – Он со своими стражниками удерживал дверь до самого рассвета. От полученных им ран скончалась бы сотня воинов, а он даже глазом не моргнул.
– Где же он?
Херу поежился:
– Мы не знаем. На рассвете стражники оттащили его обратно в вестибюль, пока мы перегруппировывались для следующей атаки. Когда мы вошли внутрь, он исчез. Сейчас мы обыскиваем весь дворец.
– А что насчет Нефераты?
Разетриец вздохнул:
– О ней нам тоже ничего не известно. Когда ее видели в последний раз, ее несли в город царские стражники. Мы думали, что найдем ее здесь, но…
Алкадиззар покачал головой:
– Мы знаем хоть что-нибудь?
– Нам удалось найти городскую казну, – улыбнулся принц. – Разумеется, Зандри и Нумас уже ходатайствуют о своей доле.
Царь взглянул на своего племянника.
– Меня золото не волнует! – отрезал он. – Вы нашли книги?
Херу помрачнел:
– Пока нет. Если они где-то здесь, то, скорее всего, внутри храма, а верхние этажи до сих пор в огне.
На нижних этажах люди нашли большие комнаты, которые могли использоваться как хранилища, но внутри ничего не осталось.
Алкадиззар задумчиво кивнул:
– Продолжайте их искать. Неферата не могла научиться некромантии без книг Нагаша. Наверное, Ламашиззар принес их сюда из Кхемри после войны. Если они здесь, то их нужно уничтожить.
– А потом?
Царь вздохнул, думая о далеком городе Кхемри и работе, которую им предстояло сделать. Усталая улыбка появилась на его лице:
– А потом мы пойдем домой.
Они замолчали, оглядывая разрушенный дворец и чувствуя прикосновение ветра, который дул с моря и нес с собой запах соли и пепла.
Глава двадцать третья
Узурпатор
Семь дней и семь ночей люди Алкадиззара по всему городу искали Неферату и ее приспешников, а также место, где спрятаны печально известные книги Нагаша, сверху донизу прочесали дворец и тлеющие руины храма и хотя нашли много скрытых коридоров и комнат, тайных правителей города в них не было. Исчезли даже марионетки Нефераты, царь Сотис и царица Амманура. Несколько свидетелей говорили, что те бежали в сад храма после того, как врата города пали, и приняли яд, чтобы не попасться в руки своих врагов.