Алкадиззар понял, почему пустынные налетчики не отступили, когда натолкнулись на засаду. Их главарь упал с седла в первой волне атаки и теперь оказался окружен ламийцами, прячась среди мертвых лошадей и тел своих товарищей. Долг чести требовал либо спасти его, либо умереть вместе с ним.
Ламийские солдаты наседали, стягиваясь вокруг главаря. В западной стороне Алкадиззар услышал слабый топот копыт. Вот-вот прибудет кавалерия, после чего налетчикам ничего не останется, кроме как отступать; и тогда судьба главаря будет предрешена.
Времени на размышления не было. Алкадиззар помчался вниз по склону, направляя свою лошадь к главарю. Последние попытки спасения потерпели неудачу, и ламийские стрелки снова обратили свое внимание на север. Быть может, ему удастся сделать то, что не получилось у храбрых налетчиков.
Принц галопом выскочил из скрывавшего его кустарника, поднимая облако пыли и мчась к солдатам, сближающимся вокруг главаря. Сначала ламийцы не замечали его. Алкадиззар доскакал до них за несколько секунд. Когда солдаты в дальнем краю круга заметили его и забили тревогу, было уже слишком поздно.
Алкадиззар бросился на воинов, размахивая своим бронзовым мечом. Одним ударом он разбил шлем первого из солдат и рассек сто череп, из которого широкой дугой брызнула кровь. Затем принц с кровожадным воплем ранил в плечо другого воина – меч вошел в кожаную броню и сломал ключицу. Воздух наполнился криками; Алкадиззар погнал лошадь вперед, перескакивая через тела павших коней и наездников. Он видел главаря банды, который пригнулся рядом со своим мертвым жеребцом, сжимая в окровавленных руках меч.
Принц наклонился, протягивая ему левую руку. Лицо пустынного главаря скрывал клетчатый шарф, но его темные глаза вспыхнули, когда он схватил Алкадиззара за предплечье и легко очутился на лошади позади него. Вокруг раздавались крики ламийцев, ринувшихся за ускользающей добычей; Алкадиззар снова пришпорил своего коня и поскакал не на север, в руки вражеских стрелков, и не на юг, к поросшему кустарником холму, а на запад, по линии нуги каравана и по направлению к приближающейся ламийской кавалерии.
Они мчались мимо повозок под градом стрел. Одна из них попала в левый бок Алкадиззара, но наконечник не сумел пронзить кольчатую броню, пришитую к его куртке. Выстрелить успели лишь несколько лучников, но скорость лошади принца делала его трудной мишенью.
Меньше чем через минуту он достиг последней повозки и помчался по открытой местности. Крики преследовали его, он ожидал, что на спину вот-вот обрушится ливень стрел, но тут показалась ламийская кавалерия с желтыми шелковыми штандартами, развевающимися на ветру. Он ринулся прямо на них, не давая им опомниться, и вскоре оказался за их спинами, прорезав колонну, как нож – масло. Ламийским лучникам пришлось прекратить огонь, и через несколько мгновений Алкадиззар исчез в густом облаке пыли, поднятом кавалерией.
На плечо принца легонько опустился кулак, а рядом с ухом раздался смех.
– Смелый ход! – сказал главарь.
Алкадиззар оглянулся через плечо и увидел, что налетчик снял шарф с лица. Это был молодой человек, не старше двадцати пяти лет или около того, с красивым загорелым лицом и улыбкой, которая казалась немного безумной.
– Меня зовут Фаир аль-Хасим, из рода бани-аль-Хасим, – сказал молодой человек. – И я у тебя в долгу, незнакомец. Проси меня о чем угодно, и ты получишь это.
Через полмили по торговому пути принц остановил лошадь. Где-то вдалеке ламийская кавалерия преследовала оставшихся разбойников. Алкадиззар оглянулся на главаря. Нават и его шайка были забыты; именно такую возможность он и ждал.
– О чем угодно?
Главарь снова рассмеялся, опьяненный спасением от неминуемой смерти.
– О чем угодно, клянусь честью! Чего желает твое сердце?
Принц улыбнулся:
– Я хочу сражаться вместе с бани-аль-Хасим.