– Он чужак! – воскликнул Башир. Вождь наклонился вперед и обрушил кулак на стол. – Горожанин! А вдруг он шпион ламийцев?
В то же мгновение люди Фаира вскочили на ноги, потрясая кулаками и злобно крича на Башира. Люди Башира последовали их примеру, обратив свой гнев на воинов Фаира. Они вытащили клинки, лезвия которых засверкали под светом ламп. Остальные вожди тоже кричали – то на Башира, то на Фаира, то друг на друга.
Фаир громко выругался и запрыгнул на стол. Он выхватил свой клинок и навел его на Башира.
– Если кто-то сомневается в достоинствах Убайда, то проверьте его! Вызови его на поединок, чтобы узнать, кто умнее, кто лучше обращается с мечом или конем!
Алкадиззар заметил, как Башир жадно улыбнулся, и понял, что именно этого шанса ждал старый вождь. Он встал со стула, протягивая руку к своему ножу, когда вдруг избранный Ксара выступил из теней и с грохотом бросил свой посох на стол.
В одно мгновение в комнате воцарилась тишина. Вожди вскочили со своих мест с выпученными от изумления глазами. Даже Башир казался ошеломленным.
Когда человек в капюшоне убедился, что все внимание приковано к нему, он медленно выпрямился и снова взял посох в руки. Алкадиззар заметил, что этот толстый и наверняка тяжелый посох вырезан из какого-то черного дерева. На посохе были вырезаны лица устрашающих духов, свирепые черты которых обратились в маски гнева и безумного голода.
– Внемлите голосу Дочери Песков, – произнес избранный. Его грубый и глубокий голос походил на предупреждающий рык льва.
Моментально все вожди бросились на колени. Лицо Башира побледнело от ярости, но и он опустился на пол.
Алкадиззар колебался, не зная, как поступить. Фаир быстро спрятал свой клинок, и принц последовал его примеру.
Женщина в темном платье с трудом встала со своего стула. Алкадиззар сразу понял, что ей очень много лет – ее лицо испещрила мозаика морщин. Когда она вышла под свет лампы, принц ахнул от удивления: у нее были такие же желтые глаза, как и у девушки, которую он встретил снаружи.
Старая женщина подошла к вождям и медленно подняла глаза на Фаира.
– Тебя вырастили в винной лавке, Фаир аль-Хасим? – проскрипела она. – Слезай с моего стола, мальчишка.
К удивлению Алкадиззара, Фаир виновато понурил голову, будто ребенок.
– Простите меня, – сказал он и спрыгнул на ковер рядом с Алкадиззаром.
Взгляд женщины обратился к Алкадиззару, и он снова почувствовал покалывания на своей коже.
– Говоришь, что он соблюдает все правила, принятые в наших племенах?
– Да, – ответил Фаир.
– И он прожил с твоим кланом двадцать лет? – спросила она.
– Как я и говорил, это правда, – ответил вождь.
– Он сражался на твоей стороне и проливал кровь за племя?
– Много раз.
Глаза старой женщины уставились на принца:
– И за все это время он ни разу не позволил усомниться в своей верности и преданности?
– Ни разу, – с гордостью ответил Фаир.
Алкадиззар понял, что ему трудно смотреть женщине в глаза. Фаир многого о нем не знал. Вождь и не подозревал, что рискует честью, отстаивая товарища.
– Он забыл о своей прошлой жизни, – продолжала женщина голосом столь же безжалостным, как пески пустыни, – и полностью посвятил себя нашим обычаям?
Прежде чем Фаир успел ответить, свое слово вставил Алкадиззар:
– Забыл так же, как и любой человек способен забыть свой народ и свое место рождения, – сказал он.
Фаир бросил па него косой взгляд, но принц не обратил на это внимания.
Дочь Песков долго смотрела на Алкадиззара.
– Да будет так. С сегодняшнего дня ты один из бани-аль-Хасим, – объявила она.
Собравшиеся вожди озадаченно переглянулись. Только Баширу аль-Рухба хватило смелости – или злости – высказаться.
– Но вступить в племя может только житель пустыни! – запротестовал он. – Мы можем принять человека из другого племени, но… не этого!
Старая женщина повернулась и взглянула на Башира.
– Однажды мы уже делали исключение, Башир аль-Рухба, холодно сказала она. – Или ты забыл?
– Не забыл, – потупился Башир.
– Тогда ты должен знать волю Ксара лучше, чем я, – продолжала избранная. – Не так ли? Или ты намерен возразить мне?
После ее слов воздух в палатке переполнился напряжением. Алкадиззар заметил, что воины Башира отступили от своего вождя; на их лицах читался испуг.
Башир опустил голову.
– Нет, – покорно ответил он. – Я бы никогда этого не сделал, о святая.