— Не возражаешь, если я спрошу?
— Я копалась в твоей личной жизни, так что это кажется справедливым.
— Что случилось?
Я подняла руку из воды и провела кончиком пальца по покрытой рябью поверхности.
— Он отменил все за пять дней до свадьбы. Отправился на мальчишник, напился и подцепил женщину из бара.
— Сукин сын, — прошипел Пирс.
— Я была беременна.
Воздух замер при моем признании. Пар перестал клубиться. Снег перестал падать.
Мне хотелось проглотить свои слова и похоронить их.
— Я никогда никому этого не говорила, — призналась я.
— Почему?
— Потому что в тот же день, когда свадьба была отменена, у меня случился выкидыш.
— Черт возьми. Керриган, мне так жаль.
— Это было к лучшему. — Я продолжала рисовать круги на воде, не в силах смотреть на него.
Зачем я рассказала Пирсу? Почему? Моя мать, мой отец, моя сестра, даже мои подруги не знали о моей беременности. Буквально никто не знал, потому что в тот день, когда я узнала об этом, через три часа после положительного теста на беременность, мой бывший жених пришел ко мне домой и рассказал о своем мальчишнике. Позже той ночью, когда у меня началось кровотечение, я отправилась в отделение неотложной помощи одна.
— У моего бывшего был длинный список оправданий, — сказала я. — Я не уверена, в какие из них я верю. В конце концов, он не был готов остепениться. Он еще не изучил мир. И не хотел оставаться в Каламити.
Весь этот опыт был унизительным. Меня спасло только то, что свадьба была в Бозмене. По Каламити определенно разнесся слух, что моя помолвка расторгнута, но, по крайней мере, мероприятие планировалось не в моем родном городе. В каком-то смысле это немного отдалило меня от круга сплетников.
И мне не приходилось беспокоиться о том, что медсестра или врач посмотрят на меня с жалостью после выкидыша.
— Как давно это было? — спросил Пирс.
— Восемь лет назад. Мы обручились на последнем курсе колледжа и собирались пожениться летом после выпуска.
Я оплакивала свою прерванную беременность больше, чем расторгнутую помолвку. Тот день был худшим днем в моей жизни. В плохие дни я всегда напоминала себе, что переживала гораздо худшее.
— Тебе все еще больно? — спросил Пирс. Резкие нотки в его голосе вызвали у меня желание переплыть джакузи и упасть в его объятия.
Я ухватилась за сиденье скамейки под струей воды и осталась на месте.
— И да, и нет. Из-за выкидыша — да. Из-за свадьбы — нет. Это было неловко. Каждый раз, когда я думаю о телефонных звонках, которые мне пришлось сделать, и о деньгах, которые мои родители потратили на несостоявшуюся свадьбу, и о платье, которое до сих пор висит у меня в шкафу, мне становится больно. Но это моя гордость, а не сердце. Кроме того, это не был бы счастливый брак.
Хороший, но не счастливый. Я стремилась к счастью. Я хотела любви. Я хотела страсти. Я хотела мужчину, от которого у меня перехватывало бы дыхание, когда он входил на кухню. Который целовал меня и заставлял мир таять. Который превращал бы каждый день в приключение.
— Он был не для меня. Теперь я это понимаю. Но это осознание пришло ко мне спустя восемь лет. Мы все выздоравливаем в своем собственном темпе.
Пирс смотрел на меня так пристально, что от жара его взгляда вода казалась холодной.
— Вы просто чудо, мисс Хейл.
— Я — это просто я, мистер Салливан.
Он ухмыльнулся и покачал головой.
— Как насчет более легкой темы?
— Да, пожалуйста. — Я рассмеялась.
— Расскажи мне о Каламити. Я заинтригован.
— Что ты хочешь знать?
— Что угодно.
— Здесь живет почти вся моя семья, — сказала я. — Если ты когда-нибудь встретишь моего дедушку, он расскажет тебе о том, как Хейлы жили в Каламити с тех пор, как Каламити был Паннер-Сити.
— Паннер-Сити. Город, охваченный золотой лихорадкой?
— Именно. На пике своего развития в этом районе проживало почти три тысячи шахтеров. Затем начались стихийные бедствия.
— Отсюда и название. Что случилось?
— В ущелье Андерса произошел обвал, в результате которого погибло несколько шахтеров. В результате сильного весеннего шторма произошло наводнение, которое смыло большую часть небольших участков. Согласно отчетам, вода быстро высохла, и пожар распространился по городу и лагерю. А затем, тем же летом, разразилась гроза, из-за которой стадо на пастбище обратилось в паническое бегство. После этого добыча практически прекратилась. Не говоря уже о том, что в этом районе не было достаточно золота для восстановления. Большинство шахтеров переехали. Но некоторые остались, в том числе Эндрю Хейл, у которого было семеро сыновей, один из которых был моим пра-пра-пра-прадедушкой.
— Очень интересно.
— Я, наверное, перепутала количество «пра». — Я всегда добавляла слишком много или слишком мало. — Мой отец мог бы точно рассказать тебе, какие у меня родственники и из какой родословной я происхожу. Уследить было невозможно. Там были тети, дяди и кузены — двоюродные и троюродные. Ходить на свидания было непросто не только потому, что в Каламити было мало одиноких мужчин, но и потому, что некоторые из немногих доступных мужчин были родственниками.
— Чем занимается твоя семья? — спросил он.
— Мой отец управляет автосалоном в городе. В отличие от меня, там работают несколько членов семьи, к его большому разочарованию.
— Ты не хочешь зарабатывать на жизнь продажей машин?
Я ухмыльнулся.
— Нет, спасибо. Я займусь своей недвижимостью, фитнес-студией и, возможно, заведу блог.
— Я не сомневаюсь, что ты добьешься успеха, — в его голосе было в десять раз больше уверенности, чем я чувствовала.
— Правда?
— Правда, — сказал он. — Я должен извиниться перед тобой.
— За что?
— За то, что был ослом. Я должен был выслушать тебя. Но я был зол на своего дедушку. Подумал, что вы двое…
Я подняла руку и съежилась.
— Не произноси этого.
Пирс рассмеялся, и от улыбки, растянувшейся на его губах, захватило дух. Я так редко видела, чтобы он улыбался. Прежде чем покинуть этот коттедж, я хотела заработать еще хотя бы одну.
— Мне не терпится увидеть, что ты будешь делать дальше.
— Спасибо. — Мои пальцы ног подпрыгивали в воде от волнения и нервозности. То, что я стану успешным влиятельным лицом было маловероятно. Скорее всего, я потерплю неудачу и в конечном итоге продам недвижимость, чтобы расплатиться с Пирсом. Но будет здорово попробовать.
Пирс поднял руку и осмотрел кончики пальцев.
— Я становлюсь изюмом.
Я передразнила его, проверяя свою кожу.
— Я тоже.
Он пересек джакузи, и на мгновение я затаила дыхание, надеясь, что он вторгнется в мое пространство и прижмет свое крепкое тело к моему. Но в последнюю минуту он подвинулся, забрался на сиденье скамейки и вылез из воды.
Я подавила стон, затем повернулась и вышла. Зимний воздух обдал мою разгоряченную кожу, а снег вокруг бассейна впился в стопы моих ног. Я на цыпочках подошла к двери, оставив Пирса нажать на кнопку, чтобы закрыть крышку джакузи.
Оказавшись внутри, я схватила одно из полотенец, которые принесла из ванной, и завернулась в мягкую белую простыню. Я прикрыла свое тело как раз вовремя, чтобы увидеть, как Пирс входит в дверь и, схватив другое полотенце, подносит его к лицу.
Вода каскадами стекала по его широкой груди. Капли стекали по мускулистым рукам. Мне хотелось провести по ним языком. За всю свою жизнь я ни разу не видела в реальной жизни мужчину с телом, достойным сниматься на обложках журналов или в голливудских фильмах.
Он вытер торс полотенцем, затем обернул простыню вокруг талии.
Это мгновенно вернуло мне его образ в тот день, когда я пришла развеять прах Габриэля. Он был в полотенце, его пресс был на виду, а бедра — в форме буквы V.
Я отвела взгляд, прежде чем он смог опуститься ниже, и обнаружила, что его взгляд прикован к моей груди.
Его кадык заходил ходуном, когда он беззастенчиво уставился на нее.
Пирс не хотел отношений. В этом не было ничего предосудительного. Прошло слишком мало времени после его развода и последовавшей за ним драмы. На его месте я бы тоже не хотела никаких отношений, особенно тех, которые связаны с бизнесом.
И я тоже не искала отношений, верно? Ну, может быть. Но только не с Пирсом. Он жил за два штата отсюда.
Означало ли это, что мы не могли повеселиться? Что мы не могли исследовать эту химию между нами?