Он отстранился и прижался своим лбом к моему.
Он был босиком.
Я не стала прощаться, поэтому просто отступила назад, еще раз встретилась с ним взглядом, прежде чем развернуться на каблуках и уйти.
Не оглядывайся. О, как я хотела, но не позволила себе. Я не позволила себе смотреть, как он заходит внутрь и закрывает за собой дверь.
Но я позволила себе заплакать.
Как только я выехала с подъездной дорожки и направилась вниз по дороге в машине моей матери, я дала волю слезам. Миля за милей они стекали по моим щекам. Только когда я проехала по Первой улице, я стерла с лица последнюю.
Направляясь к «Рефайнери», я ехала знакомыми дорогами, ощущая домашний уют.
В студии горел свет, и мама была там, сидела за столом и читала книгу. Она увидела мое покрытое пятнами лицо и поняла, что я плакала, но сегодня у меня не было сил прятаться от нее. Но я натянула фальшивую улыбку.
— Привет, мам, — сказала я, входя в дверь.
— Привет! — Она вскочила со своего места и бросилась ко мне, моргая, когда увидела мое лицо. — Дорогая, что случилось?
— Ничего. — Я отмахнулась и упала в ее объятия. Наступит ли когда-нибудь момент, когда мамины объятия перестанут помогать? — Это была просто адская неделя.
— Я уверена, что ты очень устала после общения с этим человеком. — Она погладила меня по спине. — Это было ужасно?
— Нет, все было нормально. — Чудесно. Но я была не в настроении рассказывать ей о Пирсе или защищать его, поскольку сомневалась, что она поймет.
Возможно, он навсегда останется моей тайной. Как и беременность, которую я потеряла. Возможно, единственным человеком, который когда-либо выслушивал мои признания, был Пирс.
— Тебе лучше пойти домой, — сказала она.
— Нет, я подменю тебя. — Я отпустила ее. — Ты пробыла здесь всю неделю.
— Я не возражаю. Мне здесь действительно нравится.
Почему она сказала это с таким удивлением?
— Это здорово.
— Вчера я даже ходила на занятия йогой.
Я удивленно подняла брови. Мама не проявила ни малейшего интереса к предложениям «Рефайнери».
— Правда?
Она кивнула.
— Это было весело. Я пригласила твоих тетушек позаниматься ею со мной сегодня днем. Эта студия действительно нечто особенное.
Я моргнула. Она что, только что сделала комплимент моему бизнесу? С тех пор, как я открыла «Рефайнери», единственные из семьи, которые приходили, были трое моих кузин и Ларк.
— Это… здорово.
— Видишь? Тебе действительно незачем быть здесь сегодня. Кроме того, ты выглядишь измученной.
Потому что Пирс не давал мне спать всю ночь.
— Ты уверена?
— Да. Твой отец заедет за мной, так что ты можешь отогнать мою машину домой.
— Хорошо. — Наверное, мне стоит остаться и немного поработать, но я бы не отказалась побыть дома одна. Немного времени, чтобы сориентироваться, потому что все, казалось, изменилось. Как жизнь могла измениться так быстро?
Дни. Это было все, что у меня было с Пирсом. Дни. Но я словно сорвалась с обрыва, чтобы вернуться к реальности.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — Мама положила ладонь мне на плечо и обеспокоенно посмотрела на меня. Наморщила лоб. Поджала губы.
— Я в порядке. — Я выдавила из себя последнюю улыбку и снова обняла ее. — Как я уже сказала, это была просто странная неделя. — Странная, чудесная и необузданная.
— Что-то случилось?
Думаю, что, возможно, я влюбилась.
— Нет.
— Он плохо с тобой обращался?
— Конечно, нет.
— Я не доверяю этому человеку. — Она фыркнула. — И его дедушке тоже.
Моя семья никогда не понимала моих отношений с Габриэлем. Всякий раз, когда я заговаривала о нем, я в конечном итоге защищала и Габриэля, и свой собственный выбор. Они считали, что брать его деньги не было необходимости, поскольку в городе были банки. Отцу особенно не нравился Габриэль — часть меня задавалась вопросом, не ревновал ли он меня.
Через несколько лет я вообще перестала говорить о Габриэле в кругу своей семьи. Так было проще.
И поскольку я была уверена, что с Пирсом будет то же самое, я держала рот на замке.
— Еще раз спасибо, мам.
— Отдохни немного. Я обо всем позабочусь, увидимся завтра утром.
— Ладно. Пока. — Помахав ей рукой, я вернулась к машине и поехала домой. И как только я переступила порог, на глаза навернулись слезы.
Этот дом, место, которым я дорожила, был таким… одиноким.
— Что со мной не так? — спросила я у пустой гостиной, бросая свою сумочку на диван.
Дни. Прошло всего несколько дней. Мы с Пирсом даже не были знакомы друг с другом. Он не знал, что я редко крашу ногти, потому что в конечном итоге лак смывался через день. Он не знал, что я испытываю иррациональный страх перед торнадо с тех пор, как моя учительница в третьем классе заставила нас изучать их для школьного проекта. Он не знал, что мой любимый цвет — зеленый и что я предпочитаю негазированную воду газированной.
Он не знал меня, как и я не знала его. Так почему же у меня было такое чувство, будто я только что потеряла кого-то? Не просто кого-то, а своего человека.
— Я сумасшедшая.
— Потому что разговариваешь сама с собой? О, да.
Я вскрикнула и обернулась, когда мой брат широкими шагами вышел из кухни с Клементиной на руках. Я была так отвлечена, что не заметила его машину, когда подъехала к дому.
На Заке были черные брюки и синяя рубашка на пуговицах. Мой брат был высоким, как и большинство мужчин в нашей семье. Его волосы были чуть светлее, чем у меня, но в остальном нас было легко принять за брата и сестру. Одетый в неофициальную униформу автосалона, он был точной копией нашего отца.
Как только Клементина заметила меня, она заерзала и спрыгнула на пол, подбежав и потершись о мои ноги.
— О, Клем. Я скучала по тебе. — Я подхватила ее на руки и прижалась щекой к мягкому белому меху на ее голове, когда она уткнулась в меня носом. — Спасибо, что кормил ее.
Зак был единственным, кого она терпела, кроме меня. Вероятно, потому, что у них были похожие взгляды на жизнь.
— Ее лоток полон, — сказал он. — И теперь, когда ты здесь, я не собираюсь его убирать.
— Это подарок по случаю возвращения домой.
Он усмехнулся и подошел, чтобы обнять меня. Запах дыма и сигарет пропитал его одежду.
Я отодвинулась.
— Ты сказал, что бросил курить.
Он нахмурился.
— Ну, я этого не сделал.
— Ты обещал.
— Оставь это, Керриган. У меня есть о чем подумать.
— Например, о чем? — У него была хорошая работа. У него был собственный дом. Он не был женат и не имел детей.
— Например о том, что… это не твое дело. Тебе что, своих проблем не хватает? Ты разоряешься. У тебя даже машины нет. Это место — развалина. Мама управляет твоей шикарной студией, потому что у тебя нет сотрудников, которые могли бы подменить, пока ты проводишь неделю на горном курорте. Может быть, вместо того, чтобы беспокоиться обо мне, тебе стоит сначала заняться своими собственными проблемами.
Я моргнула.
Вау.
Мне было больно каждый раз, когда он бросал мне в лицо мои неудачи. Каждый. Раз. Мне уже следовало бы к этому привыкнуть, потому что Зак взял на себя роль авторитета во всех вопросах, связанных с тем, как я порчу себе жизнь.
Когда-то давно я уважала своего старшего брата. Я ценила его мнение. Когда он вырывался вперед, я просто продолжала бежать, чтобы догнать его.
Но в последнее время я избегала его общества, не считая воскресных ужинов у мамы и папы.
Я подошла к двери и распахнула ее.
— Что ж, похоже, ты занятой человек, так что не буду тебя задерживать. Еще раз спасибо, что кормил Клементину.
— Да. — Он нахмурился и выбежал вон.
Я захлопнула за ним дверь.
— Задница.
Клементина махнула хвостом у меня перед носом.
— Не защищай его.
Я поставила ее на ноги и полезла в сумочку, доставая телефон. Мое сердце упало при виде пустого экрана.
Услышу ли я еще что-нибудь от Пирса? Или сегодняшний день действительно был прощальным? Теперь я жалею, что не сказала этого вслух.
Может быть, Люси или Эверли захотят сходить в «Джейн». Я начала набирать сообщение, но только для того, чтобы удалить его, прежде чем нажать «Отправить». Наверное, было бы лучше не сидеть дома в одиночестве и не предаваться размышлениям, но я не хотела находиться среди людей. Сегодня вечером все, чего я хотела, — это побыть со своей кошкой и унять боль в груди, которой не должно было быть.