Было нетрудно сказать ему, что я люблю его. Ни в малейшей степени.
— Я думала о том, что сказала моя мама. Не все из этого было добрым, но отчасти она была права. Тебе нужна мать, а не просто няня. Не знаю, подхожу ли я для этого. Не знаю, выбрала бы меня твоя настоящая мать или понравилась ли я бы ей вообще, если уж на то пошло.
Я глубоко вздохнула и откинула голову на спинку стула.
— Сегодня, когда мы играли, и я снимала на видео, как ты таращишься в потолок, я подумала о том, что рядом с тобой есть кто-то еще. Кто-то еще кто слушает тебя. Смотрит, как ты переворачиваешься на другой бок. Я так ревновала, что едва могла смотреть.
Эта всепоглощающая ревность захлестнула меня так быстро, что я была ошеломлена.
— Единственный раз такую безумную ревность я испытывала к твоему отцу. Он был в Денвере, заботился о тебе, хотя я этого не знала. Но время от времени я представляла его с другой женщиной и начинала так ревновать, что это портило мне весь день.
Элиас хмыкнул, и когда я опустила взгляд, бутылочка была пуста.
— Уже закончил? — Я подвинулась и положила его к себе на плечо, чтобы похлопать по спине.
Три похлопывания, и отрыжка, вырвавшаяся из его крошечного тельца, была достаточно громкой, чтобы посоперничать с отрыжкой взрослого мужчины.
— Вау. — Я рассмеялась. — Молодец, приятель.
Я погладила его по спине, продолжая укачивать, пока его тело не обмякло и он не отключился. Пришло время поговорить. Все будет хорошо, верно?
Верно.
И, скорее всего, после этого я испытаю оргазм или два. Мне просто нужно было сказать Пирсу о своих чувствах. Всего три коротких слова.
Мое сердце бешено колотилось, когда я осторожно, чтобы не разбудить Элиаса, положила его в кроватку и выскользнула из комнаты.
Дверь в хозяйскую была открыта. Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, затем прошлепала по коридору и обнаружила Пирса на кровати.
Его ноги были скрещены в лодыжках. Он сидел спиной к изголовью кровати. А на коленях у него была радионяня.
Судя по серьезному выражению его лица, он слышал то одностороннее признание, которое я сказала его сыну.
У меня внутри все сжалось.
— Э-э, ты все это слышал, не так ли?
— Слышал.
— И?
Он поставил монитор на прикроватную тумбочку, затем встал с кровати и пересек комнату.
— И это несколько меняет направление нашего разговора.
— Правда? — О, боже. Я зашла слишком далеко, признав, что с радостью стала бы матерью Элиаса. Его матерью была Хайди, а не я. О чем, черт возьми, я думала?
— Правда. — Пирс поднес руку к моему лицу, обхватив мою щеку. Затем его губы прижались к моим, и страхи, проносившиеся в моей голове, отступили на второй план, уступив место прикосновениям его языка и вкусу его губ.
Я растворилась в нем, утонув в поцелуе, которого жаждала с того момента, как он вернулся в Каламити. Потому что, хотя он и поцеловал меня, этот поцелуй явно имел какой-то смысл. Это был поцелуй, которого я жаждала несколько месяцев.
Мои руки скользнули вверх, под его рубашку, блуждая по его твердой груди. Я провела ногтями по его упругой коже, наслаждаясь силой его тела под моими ладонями. Когда мои пальцы запутались в волосах на его груди, он отпустил мое лицо и запустил руки в мои волосы.
Затем он наклонил мое лицо, держа мою голову под наклоном, чтобы завладеть моим ртом.
Я застонала и приподнялась на цыпочки, желая все большего и большего. Но Пирс отстранился, все еще удерживая меня на месте, и откинулся назад, изучая мое лицо.
— Боже, я люблю твои губы. Ты прекрасна, Керр. — В его глазах светилось столько эмоций, что у меня перехватило дыхание. — Я скучал по тебе. Черт, я так скучал по тебе.
— Я тоже по тебе скучала.
— Никогда больше. Больше никаких разлук. До конца наших дней, куда бы мы ни пошли, мы пойдем вместе.
Мое сердце екнуло. Я думала, что будут еще слова, но потом он поцеловал меня снова, и не было никаких признаков того, что он когда-нибудь остановится.
Этот мужчина доставил мне столько удовольствия своими губами и языком, что я задрожала, когда он оторвался от меня, чтобы стянуть мою футболку через голову. Он бросил ее на пол вместе с моим лифчиком. Затем перетащил меня на кровать, уложил и стянул с меня джинсы и трусики. Пуф. И я была полностью обнажена.
Пирс, полностью одетый, отступил назад и впился в меня взглядом.
Его кадык заходил ходуном, когда он скользнул взглядом по моей обнаженной коже. Затем так же быстро, как снял с меня одежду, он присоединился ко мне.
Когда его твердый член высвободился, я сглотнула, забыв, какой он большой. Я позволила своему взгляду блуждать по его рельефному прессу и рукам. Но когда я взглянула на его лицо, он выглядел… ну, несчастным.
— Что не так? — спросила я.
Он стиснул зубы.
— После тебя у меня никого не было. Но… мне нужен презерватив?
— Нет. — Я приподнялась на локтях. — У меня больше никого не было.
— О, черт возьми, спасибо. — Он наклонился ко мне, увлекая нас обоих глубже в постель. Одна рука скользнула по моим ребрам, а другая обвилась вокруг моей шеи.
Он подвинулся так, что я оказалась прижатой к кровати одной стороной его тела. И эта рука — эта чертова рука — свела меня с ума. Она скользнула по моей коже, мучая меня, лениво двигаясь по животу. Затем снова поднялась к выпуклостям моей груди.
— Пирс, — предупредила я. — Прибереги прелюдию для второго раунда.
Он проигнорировал меня и провел кончиками пальцев выше. По вершине, затем по ареолу. Он кружил вокруг моего соска, не касаясь твердого бутона, но покалывание от его прикосновения распространилось прямо по моему телу.
Я выгнулась навстречу ему.
— Ты влажная для меня? — спросил он, слегка касаясь моего соска, прежде чем положить руку мне на ребра. Его пальцы продолжали двигаться.
— Узнай сам. — Я раздвинула ноги шире.
Он ухмыльнулся, но опустился ли ниже? Нет. Ублюдок поднес руку к моему лицу, обводя линию моего носа, щек, рта.
Прикосновение за прикосновением, он играл с моей кожей, словно это был его личный инструмент. Это была, безусловно, самая эротичная прелюдия в моей жизни. Мужчина просто прикасался ко мне. Боготворил меня. Запоминал каждую линию, каждую складку, каждый изгиб.
В эту игру могут играть двое.
Я подняла свободную руку, собираясь дотронуться до вен на его мускулистом предплечье, но в тот момент, когда я коснулась его кожи, он схватил меня за запястье и поднял мою руку над головой, прижимая ее к подушкам.
— Никаких прикосновений. — Он провел губами по моей скуле.
— Это нечестно.
— Тебе следовало бы уже знать, что я не так уж заинтересован в честности. — Он приоткрыл рот и пососал мочку моего уха. Прикусив ее, он переместился быстрее, чем я успела моргнуть.
Одна моя рука была зажата у него под ребрами, другая — в подушках, которые он сжимал. И поскольку у него была свободна рука, он продолжил пытку прикосновениями.
— Пирс.
— Чего ты хочешь, детка?
— Тебя.
— Где?
— Внутри, — выдохнула я.
Слушал ли он меня? Нет. Он одарил меня дьявольской ухмылкой и на этот раз, проводя по моей коже языком, а не пальцами.
Шли минуты. Часы. Я промокла насквозь и была на грани оргазма, когда он, наконец, переместился в колыбель моих бедер.
Я была уверена, что он заставит меня страдать еще больше, но, когда почувствовала, как кончик его члена скользнул по моим складочкам, я открыла глаза и посмотрела на него.
Он навис надо мной, обхватив руками мое лицо. Затем одним плавным движением он погрузился в меня до основания.
— О боже, — вскрикнула я, наслаждаясь тем, как растягиваюсь, приспосабливаясь к нему.
— Боже. — Он сжал челюсти. — Черт, ты так хороша.
— Двигайся.
Он покачал головой.
— Пирс, двигайся. — Мои руки и ноги дрожали. Я жаждала разрядки. Мой оргазм был совсем рядом, так чертовски близок, но мне нужно было, чтобы он двигался.
— Керр, — прошептал он, и игривость исчезла из его голоса. — Я люблю тебя.
Я встретилась с ним взглядом, и все страхи, которые у меня были раньше… исчезли.
В моей жизни не было определенного времени, когда я хотела бы сказать это. Но сейчас…
— Я тоже люблю тебя.
Он прижался губами к моим губам, и мы остались вдвоем в целом мире. Двигаясь вместе. Доводя друг друга до пика и держась за него, пока оба падали с обрыва.