— Несчастье-то какое, — встревоженно заговорила Груша.
— Слышал. Причина?
— Этот старый дурак Апа продал Сайлу китайцу. Тот хотел взять ее как вещь. Сайла защищалась.
— Мерзавцы! — выругался Матвей Алексеевич и подошел к Сайде. — Не плачь. Мы тебя не выдадим... Не выпускай ее, Груша, покарауль.
А на другой день приехал начальник милиции из волости и увез с собой Сайлу. Оставлять ее в стойбище было небезопасно. Приспешники Вана могли расправиться с молодой женщиной.
Тщетно убеждали Сайлу Матвей Алексеевич и остальные, что там будет лучше. Сайла плакала, словно навсегда прощалась с родными местами.
Суд
Часто бывает так: уйдет с головой человек в свои неотложные дела и не замечает ни окружающей природы, ни времени года.
Нечто подобное было с Матвеем Алексеевичем, целиком погруженным в заботы. Надо было переводить больницу в другой дом, и он строил его вместе с жителями стойбища. Потом, в порядке профилактики, осматривал всех детей. Вместе с Сергеем Киле и другими активистами переселял нанайцев с затопляемых островов на материковый берег, заменяя Петра Щуку, который последнее время ездил по тайге — организовывал фактории.
Сентябрь, а занятия в школе еще не начинались. Все население на рыбалке — идет осенняя кета, к тому же и школа еще не готова. Приходилось Мартыненко и тут помогать, ремонтировать двери, окна.
Матвей Алексеевич остановился на крутом берегу, оглянулся вокруг и восхитился красотою, открывшейся ему. Насколько хватал глаз — раскинулся Амур с протоками и островками, прохладной синью манит к себе. Острова с увядающей листвой деревьев похожи на палитру художника, беспорядочно заляпанную оранжевой, красной, желтой красками. И где-то в этом синем просторе рождается ветер. Упругий, теплый, он дует с ровной силой и будоражит сверкающую на солнце рябь, морщит зеркальную гладь спокойных заливов и проток, склоняет к земле ветки тальника и серебристых, еще не тронутых желтизной ив. Увядшие листья падают на воду и плывут, словно маленькие кораблики.
Черные черточки вдали по мере приближения превращаются в лодки. Это рыбаки промышляют кету. С нетерпением, как праздника, ждали они осеннего хода лосося. Красную рыбу ловят сетками и неводами, заготавливают впрок на зиму. Кету солят, вялят, коптят. Нанайки выделывают рыбью кожу и мастерят из нее халаты, вышивая их красивыми узорами. Кету ловят ночью и днем. Всюду: на стенах фанз и амбаров, на специально устроенных вешалах — вялится на солнце распластанная кета. У самой воды бродят в ожидании рыбацких лодок сытые собаки и маленькие дети. Ребятишки постарше — с родителями на рыбалке.
Хорошо! Все-таки чертовски хорошо устроена земля, красивая и щедрая! Матвею Алексеевичу вдруг захотелось, как бывало в детстве, сбежать с крутого обрыва к самой воде, сбежать, взмахнув руками, как крыльями.
Под сильными взмахами весел к берегу мчится тупоносая лодка, наполненная серебристой кетой. В лодке двое. Молодой с силой налегает на весла, старик держит кормовое весло, направляя лодку к дощатым мосткам. Матвей Алексеевич узнал в старике Иннокентия, а гребет Кирилка. Он первым легко выскакивает на берег, тащит лодку сильными руками на песок.
Кирилка заметил фельдшера, позвал весело:
— Матвей, к нам иди! Кетой угощать будем!
Матвей Алексеевич по-молодому сбежал вниз. Он помог рыбакам перетаскать жирных лососей в амбарчик, устроенный на высоких столбах. Как ни отказывался Матвей Алексеевич, Кирилка навязал ему двух икряных лососей.
— Сегодня в школу идем, — с радостным волнением говорил молодой нанаец.
— Ты ведь не хотел с ребятишками учиться, — с усмешкой заметил Матвей Алексеевич, помогая Иннокентию потрошить рыбу.
— Я не с маленькими. Аня нас, взрослых, будет учить вечером. Ликбез называется. Иннокентия я тоже уговорил учиться. Вон спроси его сам.
— Однако, пойду, — сказал Иннокентий таким тоном, будто его самого удивляло такое опрометчивое решение.
Росла куча выпотрошенных рыбин. В большом берестяном туесе — рубиновая кетовая икра. Кета — рыба нежная, ее обрабатывают немедленно, чтобы не повредить.
А к берегу причаливают все новые лодки. Крики и смех, лай собак, радостный визг ребятишек сливаются в один веселый, праздничный шум. И везде кета: на деревянных помостах, в лодках, в руках черноволосых девушек. Сверкают на солнце остро отточенные ножи, и, вспоротая легким взмахом, падает в корзину рыба. Ребятишки и взрослые с удовольствием лакомятся свежей рыбой, поедая ее сырую, без соли.