Иван сосредоточенно выводил крючки и палочки, а Ненге дописала фразу и сидела радостная, взволнованная чудом грамоты, ожидая продолжения диктанта.
Аня прочла фразу, кивнула головой: «Хорошо, Ненге. Отлично». Ненге вспыхнула от удовольствия.
«Счастье, счастье», — повторяла про себя Аня. А что такое счастье для нее? Счастье, к которому всю жизнь стремится человек, разве может быть полным? Где они, начало и конец счастья?
Аня прервала свои размышления, заметив, что ученики с нетерпением ждут следующей фразы.
— Все написали? Давайте дальше. Пишите: «Народ — кузнец своей судьбы...»
Снова старательно заскрипели перья.
Аня села за свой столик и взяла в руки книгу. Из книги выпало письмо в сером конверте. Она помнит его наизусть, помнит каждую буковку, расплывшуюся от материнских слез. Аня вложила письмо между страницами и смущенно взглянула на класс. Но никто не смотрел на нее, все писали.
Чтобы не думать о печальном, Аня стала ходить по комнате, заглядывая в листки диктантов. «Счастье, счастье, ты никогда не бываешь полным», — говорила она себе, и перед ее глазами — листок письма со следами слез.
Я вернусь
Несколько дней отсиживался дома Апа, боясь высунуть нос на улицу. Черт попутал его полезть ночью в огород, вскопанный доктором, и потоптать капустную рассаду. И откуда только стало известно, что именно он был в огороде? Эх, нет старого Чжана, не с кем посоветоваться, некому поплакаться на трудное время. А кто теперь будет снабжать Апу крепким и жгучим ханьшином? Ошибся, однако, Апа, хотел плохо сделать русскому доктору, виновнику всех бед, а выходит, хуже сделал себе самому. Капуста снова зеленеет на грядках, Апе же не дают прохода парни, которыми верховодит проклятый Кирилка.
Апа срывает зло на безответной жене, ворчит, придирается, ругает за малейшую провинность, поколачивает для острастки.
От нечего делать Апа перебирает меха. И-эх, славные меха! Большое богатство, много денег можно получить за эти меха. А деньги — сила! Он гладит меха рукой, и сердце успокаивается, топленым салом исходит из сердца злоба, яснеет ум. Апа размышляет: как выкрутиться, как снова завоевать уважение односельчан? Но — молодежь! Парни проходу не дают, стоит ему выйти на улицу, кричат, как черти: «Барсук пошел! Старый барсук пошел огород топтать». Позорить старого человека! Разве этому учат законы предков? Эх, все пошло не так, и законы предков теряют силу, как потерял ее Апа.
Вот она, медаль старшинки с орлом. Медаль потускнела от долгого лежания в сундуке. А когда-то сияла, как солнце, на груди Апы, и каждый встречный низко кланялся ему.
Апа поколупал медаль ногтем, положил обратно в сундук. И все русские... Правда, и медаль давали русские, но то — другие русские. Эти русские против богатых и, значит против умных. Матвей, Мария, учительница... Апа сплюнул. «Ушли бы русские к себе, в большие города, зачем здесь с нанай живут, зачем им это? Раньше купцы жили, так выгоду имели, меха меняли, а эти так живут...» Такого бескорыстия он не понимал.
Внезапно на ум пришла мудрая мысль. Он засмеялся, запрыгал по фанзе от восторга: как не додумался раньше?! Потом, справившись с нахлынувшей радостью, приказал жене приготовить талу из осетра, достать из тайника бутылку ханьшина и позвать трех старых охотников. Приглашенные явились, чинно ели талу, пили ханьшин. Апа шепотом беседовал со стариками.
На другой день, рано утром, он вышел из дому. Зорко осмотревшись вокруг, Апа юркнул в ближайший кустарник, где его уже поджидали вчерашние гости. Апа молча махнул им рукой в сторону Анюя.
Остров, на котором жил шаман Пору, похож на сад. У самой воды алеют цветы шиповника, к небу простирают ветви могучие ильмы и липы. Река яростно набегает на остров. Там, где мыс разрезал реку надвое, громоздится плавник, принесенный большой водой. С крутого берега к воде сбегает маленькая тропка. Чтобы попасть к шаману, нужно пристать к берегу около этой тропки и идти в глубь острова.
Редко бывают гости у шамана, потому тропинка еле заметна. Здесь всегда тихо, пахнет прелью увядших трав. Только гудят неугомонные шмели да грустно прокукует кукушка. Жилище шамана надежно прикрывает от взоров зеленая стена леса.
Приземистая фанза с одним окошком, летом открытым всем ветрам, вросла в землю. Рядом — амбар на столбах. Два эти ветхие, потемневшие от времени строения, доставшиеся Пору от прежнего шамана, обнесены грубым частоколом. На высоких столбах — черепа животных. Вытесанные из бревен бурханы безмолвно взирают на мир глазами-щелочками. Они охраняют жилище от злых духов.