– Покажи. Мне было интересно.
– Что?
– Побег, выросший из твоих пальцев.
Наин на автомате поднялась. Она не могла понять, то ли Чжимо просто подыгрывает племяннице, говорящей глупости, то ли все это всерьез. И в этом была проблема. С одной стороны, происходила очевидная чепуха, но Чжимо воспринимала ее как нечто естественное, имеющее место быть, и даже знала то, чего Наин не говорила. Девушка была сбита с толку серьезностью тети и даже думала теперь, что все сказанное может быть правдой.
Чжимо продолжала тянуть вперед руку и смотрела на Наин.
– Прости, что не сказала тебе раньше.
Похоже, она не собиралась признавать, что это шутка.
В альбоме, который хранился в кладовке цветочного магазина, обнаружилась фотография Чжимо, держащей новорожденного, всего измазанного в грязи. Младенец выглядел так, будто его только что вытащили из земли, как огромный батат или редьку. Сама Чжимо на фотографии походила на фермера, радующегося хорошему урожаю. Тетя сказала, что этот «батат» и есть Наин. Наин настолько пристально вглядывалась в фотографию, что у нее начали слезиться глаза. «Если его хорошенько помыть, может, будет больше похоже на человека?» – подумала она и принялась тереть фотографию рукавом. Чжимо не уставала повторять, что собиралась когда-нибудь ей все рассказать, что это не было бы тайной вечно. Наин слушала ее вполуха и продолжала листать альбом. Фотографии в нем шли в беспорядке. Фотография момента ее рождения была на первой странице, а дальше оказались только снимки одного и того же растения. Наин заметила, что это было то самое растение с белым цветком, которое Чжимо показывала ей ранее.
То растение было сначала размером с палец, потом становилось все больше, пока не сравнялось по высоте с Чжимо. За десять дней до рождения Наин появился крошечный бутон, который все разрастался, а потом полностью распустился в день ее рождения. Чжимо говорила, что этот цветок – часть тела Наин. Она невнятно кивнула. Ей было нелегко принять, что она, столько лет твердо верившая, что росла в материнской утробе, на самом деле пустила корни в земле. Увидев, как лицо Наин становится все более смущенным, Чжимо достала из кладовки какую-то книгу и открыла ее.
«Посадите росток в землю. За десять дней он пустит длинные и крепкие корни. Некоторые из корней, растущих во все стороны, утолщатся. Они постепенно увеличиваются в размерах, сплетаются и в конце концов образуют неровный комок. Это происходит примерно через тридцать дней после посадки. Это семя жизни. Иначе говоря, зародыш или ядро рождения. Корни будут поглощать питательные вещества из земли, и неровный комок, напоминающий батат, начнет принимать форму. Появятся голова, руки и ноги. По мере роста зародыша растение на поверхности земли также станет больше. Через полгода комок, похожий на батат, становится подобием младенца, и корни соединяются с его десятью пальцами и стеблем растения. Младенец, свернувшись калачиком, как белка в зимней спячке, получает питание через пальцы. Он растет и растет, и, когда растение на поверхности земли зацветает, приходит время извлечь ребенка. У родившегося таким образом ребенка в свое время появятся в пальцах зародыши, которые в будущем могут прорасти. Эти ростки можно сохранить и посадить в землю, чтобы создать новую жизнь. Однако не все десять ростков из пальцев превращаются в зародыши. Это зависит от человека: некоторые ростки умирают до посадки, а некоторые, будучи посаженными, не дают жизнь. В среднем менее трех из десяти ростков превращаются в зародыши».
Наин внимательно изучала описание рождения, приведенное на двух страницах книги, и затем посмотрела на кончики своих пальцев. Это были просто пальцы. На них не осталось следов, от которых шли бы ростки.
Чжимо взяла ее за руку и сказала:
– Я понимала, что, раз ты уже начала слышать звуки, значит, скоро придется рассказать правду. Я думала, что, если скажу тебе об этом сама, ты меньше испугаешься, но кто-то опередил меня. В любом случае, хотя твое рождение и отличается от остальных, ты все равно часть общества. Ты тоже состоишь из плоти и крови. Ты ничем не отличаешься. Так что не бойся.
«Ты ничем не отличаешься». Эти слова казались Наин очень чуждыми.
– Не отрицай это слишком долго.
Чжимо обняла Наин. Ее большие и грубые руки нежно поглаживали затылок племянницы. Наин, слушавшая ее историю сидя, как деревянная кукла, наконец-то расслабилась, почувствовав теплые прикосновения. Она крепко обняла Чжимо и, уткнувшись лицом ей в плечо, начала говорить. Ее голос звучал приглушенно, но Чжимо, казалось, слышала и понимала все. Наин объяснила, что уже несколько дней как слышит звуки, что у нее на пальцах росли побеги и что она была очень сбита с толку и подавлена. Ей казалось, что она сходит с ума, она хотела рассказать об этом Чжимо, но ее охватил страх, и она не смогла легко раскрыться.