Катится время по вертикали,
Вниз, небоскрёбом, мчится, стекает.
В стёклах, как в линзах солнце пылает.
И как загадка с тайною тайной,
Мир расцветает улыбкой случайной,
Там, где тенями раскинулась крона,
Двое целуются в травах газона.
Было планов и надежд,
Как у луковки одежд.
Книг любимых этажи,
Репродукций стеллажи.
От шкафов и до полов
Зелень комнатных цветов.
Дверь откроешь на балкон,
Лесопарка птичий звон.
Лето, полное дождей…
Стаяло за тьмой морей.
Мягко светится дисплей.
Время. Возраст. Жизнь скупей.
Колобок судьбы прыг-скок.
Кто же знает свой шесток?!
Это, деточка, восток!
Здесь не сахарный песок.
То ли хрип ворон, то ль стон,
Майн стозвучный обертон.
Мыслей вянущий бутон.
Жар. Пылает Фаэтон.
Ты снова уходишь, махнув мне привядшею веткой,
Уносишь в забвенья жар встреч и разверстую синь.
И кружит листок чуть краснеющей марионеткой.
И небо бурлит, а с тобою там был полный штиль.
Мне жаль. И не жаль. Понимаешь, всё это так сложно.
Зачем длить прощанье, забыв всё в мгновенье одно.
Мгновенно прощаться, но помнить столь долго, сколь можно.
Что думать?! Коль нам выбирать всё равно не дано.
Ты снова вернёшься. Всё так предсказуемо длится.
Уходят сезоны, сменяя друг друга в черёд.
Здесь осени нет. Лишь приходит зима прослезиться,
Что лето ушло, не дождавшись дождей поворот.
Ты мне твердишь: «Тебя не понимаю».
Порою и себя с трудом поймёшь,
Когда не правда и отнюдь не ложь.
А что тогда?! Да разве же я знаю.
Открыть лицо, лица не открывая.
Под маской, но обличья не скрывая.
Смешная обоюдная игра.
Давно стекли штрихи и пятна грима.
Глядят в глаза открывшегося мима,
Все те, кто обожал ещё вчера.
В плен новых чувств впадают вдохновения…
В глазах рябят софиты, как хрусталь…
Но зрителям всего лишь образ жаль,
И кажутся фальшивыми волнения.
Они в досаде покидают зал,
К нему злорадно обращая спину
За то, что поменял свою личину
И тем привычный облик растоптал.
Изменяя имена,
Ткут легенды времена,
Кличут рыцарей шутами,
Гениальных дураками,
Странной памяти цена.
Чтобы имя сохранить,
Стали храмы возводить,
Пирамиды, города…
В землю прячутся руины,
Но других часов былины
В них вписались навсегда.
Даже подпись под картиной,
Современной ли, стариной,
Нам вполне способна лгать.
Ведь известно – подмастерья
Отдают свои творенья
За возможность выживать.
Так ли важно кто, когда.
Море, речка… всё вода
Поит, чистит, разрушает,
В небо облаком взлетает,
Испаряясь навсегда.
Чей-то праздник наступает,
Чей прошёл, чей наступил…
Кто кого с чем поздравляет?!
Я реально затупил.
Электричеством играя,
Лампы день за днём включая,
Ханукия дарит свет.
Рядом ёлки из пластмассы.
И повсюду прибамбасы
Разных дат, и мест, и лет.
Дед мороз, сильвестр, вертепы,
Вместе странны и нелепы…
То, что есть. Улыбки. Смех.
На волнах судеб качаясь,
Ветви мира добиваясь,
Нас спасает наш ковчег,
Наша дивная страна,
Всеми красками сияя,
Словно мир объединяя,
Небеса и времена.
Сгустились тени у окна.
Свеча моргнула и погасла.
Из парафина, не из масла,
Сгорала в фитильке она.
Пылала яростным огнём,
Почти что затухала, тлея,
Сливаясь с солнечным лучом,
В ладонях ночи пламенея.
Живой огонь взлетал и пел
Над прогорающею связью…
Сгорела. Мир опять просел,
Опутав сердце горькой вязью.
Лишь голоса порой в ночи,
Да снов неясные виденья,
И болью, в сердце, три свечи,
Незатухающего жженья.
Как бриллианты по траве
Капли дождевые.
Мысли бродят в голове,
Словно псы цепные.
То как стаи, с тьмой засад,
То бегом, стадами,
Поворот и вновь назад,
Теми же следами.
Не додумав их, гоню.
Все мозги изрыты,
Протоптали колею,
Словно формициды.
Иссыхает нить травы,
Влагу отдавая.
Память падает во рвы,
Низки слов теряя.
От одобрительного гула