Шеффилд улыбнулся, но его улыбка показалась мне грустной, и от этого я поджала губы, спрятав руки в больничной рубахе. Сегодня Шеффилд — сам не свой, да и я удивляюсь тому, какие мысли посещают мою голову. Хотя, это должно радовать, в каком-то смысле.
— Я мог бы помочь, — наконец сказал психолог, складывая руки на груди и на мгновение хмурясь, — У меня оставалась краска, есть свободные руки и целое воскресенье. Я уже думал о том, что твоему дому нужен ремонт, когда приходил к тебе. Сейчас там жуткий холод, так что одеться придется получше. Я оплачу твои счета, и это, кстати, не обсуждается. А ещё, что касается одежды, то тебе надо немного обновить гардероб.
— Я не уверена, — я перебила его, — Что у меня хватит на всё денег, потому что Йен мог всё потратить. Я не знаю, сколько он получал на моё содержание, так что, возможно, пока придется ходить в том, что есть.
Уголок губ Шеффилда чуть дёрнулся, а потом он встал с койки и тяжело вздохнул, будто разговор со мной сильно его утомил. Пройдясь по палате, психолог сел напротив меня и сощурил взгляд, слегка кривя губы и выглядя при этом, словно оскорбленный. Его глаза в освещении ламп казались мне невероятно светлыми, хотя я знала их натуральный цвет.
— Я сказал, что помогу, значит — я сделаю это. К тому же, теперь ты считаешься официально сиротой, потому что твой последний опекун — погиб. И, к твоему сведению, ответственность за твою жизнь сейчас… на мне. Так распорядился городской департамент. Я — твой официальный опекун, и ты можешь отнекиваться, сколько тебе влезет, но я сделаю то, что я хочу, а затем — оставлю тебя на столько, на сколько ты хочешь.
Я посмотрела Шеффилду в глаза, а он только усмехнулся мне, показывая, что от слов своих не отказывается.
— Мне не нужен нянька, и ты знаешь это, — тихо сказала я, — А что касается помощи — то мне ничего не остается, кроме её принятия. Но ты сам знаешь, что твоего опекунства я не вынесу, как ни крути. Я не хочу тотального присмотра. Я, как и раньше, буду приходить к тебе, когда ты скажешь, но…
— Больше тебе не придется ко мне ходить, Рикки, — оборвал меня Шеффилд, — Ты официально отстранена от походов к психологу. Так решил директор, и я это одобрил.
Возьмешь ситуацию в свои руки? Я буду за тобой присматривать, так или иначе. Теперь это моя обязанность.
Его слова ещё долго звенели у меня в ушах, но я до сих пор не могла поверить в то, что больше, возможно, никогда не увижу его кабинет, не буду сидеть напротив и сверлить взглядом его стену с картинами и никогда снова не буду раздражаться от ветра, дующего прямо в спину.
В груди возникло двоякое чувство: теперь я не хочу ни шутить, ни теряться в мыслях.
Сейчас я — Рикки Донован, запутанная в своих желаниях и действиях, я — Рикки Донован, не знающая, что и сказать, и, в конце концов, я — Ри, та самая, которая смотрит на своего психолога и не может устоять перед главным соблазном — понять, какие именно чувства во мне умоляют быть ближе к нему.
8. Дай мне выйти.
Я ожила лишь после нескольких минут после долгого сидения и лицезрения мира сквозь оконное стекло. Мне хотелось расслабиться и принять всё, словно должное. Я никак не могла поверить в то, что больше мне не нужна помощь психолога, что я больше не буду после уроков ходить в кабинет Шеффилда и разговаривать с ним о проблемах.
Сейчас всё это выглядело так, будто от меня уходит близкий друг, хотя я практически не знаю Шеффилда и не могу назвать себя его подругой даже несмотря на то, что столько с ним обсудила и рассказала ему всю свою жизнь, постоянно думая лишь о спасении, а на деле обрекая себя на проблемы.
Хотя, он не был виноват в том, что я начала сходить с ума. Я никогда не смогу убедить себя в том, что после комы… мне стало гораздо лучше, будто все те болезни и болячки, которыми я обладала совсем недавно, растворились и исчезли.
Может, я просто внушила себе это в целях самосохранения, или же это сделал за меня психолог, сидящий напротив и ждущий, пока я соберусь с силами для ответа. Шеффилд выглядел, словно ожидал вердикта в суде, но его глаза старательно высматривали во мне хоть что-то имеющее возможность ответить на его личные вопросы, сидящие у него в голове. Я, выдохнув, раскрыла глаза, посмотрела на него и сглотнула, потому что до сих пор был слегка шокирована.
— Я… я не ожидала этого. Не думала, что мне больше не нужна твоя помощь. Мне до сих пор кажется, что я не со всем разобралась. Я не готова, не готова для всего, что меня окружает. И я не могу справиться с тем, — я поморщилась, — Что не увижу тебя больше. Я не готова оказаться в одиночестве.