На лице Шеффилда моментально отразилось непонимание. Он приложил указательный палец к губам и нахмурился, наклоняясь ко мне и вглядываясь, чёрт возьми его, прямо внутрь.
— Я, разве, говорил, что мы не будем видеться? Завтра, когда тебя выпишут, я поеду с тобой в город, а потом к тебе, чтобы сделать твой дом более пригодным к существованию. К тому же, ты в любое время можешь звонить мне, если тебе понадобится помощь или просто захочешь обсудить день — то я всегда на связи. Я не исчезну, Рикки, — Шеффилд закончил свой монолог и встал с кровати, последний раз вглядываясь мне в глаза, прежде чем разорвать контакт.
Он любит гляделки, а меня они напрягают, потому что смотреть в его глаза мне чаще всего не хватает смелости.
— Ладно, — сухо выговорила я, — Спасибо, я благодарна тебе, даже не знаю, как буду отдавать долги, — мой голос окончательно превратился в неразборчивый лепет, и я поспешила заткнуться, пока он не начал злиться.
— Не говори так, — твёрдо сказал Шеффилд, забирая свою куртку.
— Уходишь? — спросила я.
— Да, извини, мне надо закончить некоторые дела, а ещё директор завалил меня бумагами, — мужчина скривил губы, выражая настоящее недовольство: при едином напоминании о директоре у Шеффилда начинал дёргаться уголок губ, отчего возникало чувство, что мистер Лоттер его ужасно раздражает. Кажется, так оно и есть.
— Без проблем, я всё понимаю, да и ты не обязан нянчиться со мной, — сказала я, поднимая руки в воздух в защитном жесте, — До завтра?
— До завтра, — Шеффилд прошел к двери и исчез в коридоре раньше, чем я успела оторваться от дождевых капель, прилипших к стеклу со стороны улицы.
Сейчас погода выглядела так, словно её заказало моё настроение. Почему-то я думала о том, что после окончания «терапии» Шеффилд прекратит со мной любое общение. В конце концов, я потрепала его достаточно сильно, чтобы он мог иметь основания на проявление ко мне злости или агрессии, но что-то в голове всё твердило мне о том, что этого никогда не случится. Он мог бы бросить меня на кладбище полумертвой, отдать моё тело в руки полиции и всё решилось бы совершенно по-другому.
Но нет, он забрал меня и привёз сам. Он заменяет мне близкого друга, члена семьи, родственника, и это казалось мне чертовски удивительным.
Никто еще после смерти родителей не был настолько близок ко мне, как он. Даже Йен. Тем более Йен.
Возможно, Шеффилд делал это лишь из-за его прямых обязанностей, хотя, я никогда ещё не слышала о том, что школьный учитель спасал бы чью-то жизнь без доплаты, но надеюсь, что я просто невнимательно слушала.
Шеффилд ушёл, но его сильный, резкий аромат всё ещё витал по палате, разнося по углам информацию о том, что ко мне приходил мужчина с хорошей финансовой обеспеченностью.
По правде говоря, я никогда не спрашивала, сколько ему платят, потому что мне это не важно. Мои одноклассники часто перешёптывались насчет его машины, но я упускала их разговоры, мысленно смеясь над полоумными девчонками, которые всё хотели к нему приклеиться.
К счастью, Шеффилд не имел ни малейшего интереса к представительницам нашей школы в целом, и это заставляло меня улыбаться, потому что было забавно видеть их разочарованные лица, когда Шеффилд мягко давал им понять, что настолько юные создания не входят в узкий круг его вкусов.
А затем становилось грустно. Ведь он мне самой чертовски нравился.
Этот разговор состоялся в начале четверти, когда первая тройка претендентов с позором провалила миссию и считалась пораженной.
Тогда он собрал наш класс и дал всем девушкам понять, что он — почти учитель, а не семнадцатилетний мальчишка.
Я видела покрасневшие и стыдливые лица своих одноклассниц, которые прятали глаза и практически заваливались под парты, очарованные новым психологом.
В первую же неделю половина из них была отсеяна из команды «психов», кому следовало посещать Шеффилда два раза в неделю.
Но я в этой куче проблем была самой первой, самой главной. Я подралась с капитаном школьной футбольной команды, когда он назвал меня замарашкой. С тех пор я была самой последней в списке посещений.
Моё время стояло позже всех остальных, и меня это тогда несравненно радовало. А сейчас, когда я не имею ничего, что могло бы помешать моей жизни в родном доме, я и не знаю, чем буду заниматься в свободное время.
Может, со временем проведу интернет и нормальное телевидение, куплю коробку книг и хорошую занавеску на кухню.
Мысль о возрождении моего дома казалась мне всё более и более воодушевляющей, так что уснул я с довольно приятными мыслями, думая о том, как мне хотелось бы, чтобы всё наладилось. Хоть немного.