Я подумал о человеке, которого недавно обидел, о человеке, которого назвал ублюдком в лицо. — Мастер Топольский присоединится к нам?
— Нет, и он очень пренебрежительно отнесся к нашим намерениям, считая это пустой тратой сил. Сейчас он с Дюпеном. Они планируют до темноты обойти все Сооружение в поисках входа.
— Тогда, Рамос, я, пожалуй, присоединюсь к вам. — Я неопределенно махнул рукой в сторону своих вещей. — Но, пожалуйста, дайте мне минутку, если не возражаете.
— Конечно, — сказал он и, пятясь, вышел из моей палатки, словно луна, скрывшаяся за облаками.
Я догнал их у пролома в правом борту, где доски разошлись в стороны, образовав отверстие, через которое человек мог пролезть, не испытывая особого унижения. У Мергатройда было две лампы Дэви, и он предложил мне взять одну из них, что я с радостью сделал, поскольку это давало мне некоторую иллюзию полезности. У Рамоса на поясе был ятаган (я буду называть его так, хотя и не специалист по фехтованию), а в руках — мушкет, и он первым прорвался внутрь, от его могучих плеч и спины, прижимавшихся к балкам, разлетались щепки гнилого дерева. Он споткнулся обо что-то и крикнул в ответ из темноты, его голос гулко отдавался в трюме. — Проходите, Генри. Затем вы, Сайлас. Пока что здесь достаточно безопасно.
Я пролез внутрь вслед за Мергатройдом. Пространство за проломом было затхлым, но не таким темным, как я ожидал. Дневной свет проникал сквозь щели в досках, которые расшатались или сгнили, отбрасывая на лица моих спутников похожие на лестницу узоры. Мы выглядели полосатыми и грозными, как воины, вымазанные для битвы. Под нашими ботинками была мешанина из прочной древесины, гнилого бруса и провалов, которые выворачивали лодыжки и тянулись по всей нижней части корабля. Местами камни полностью прорвались внутрь. При нашем появлении из-под досок послышался слабый топоток. Мне казалось странным, что в таком пустынном месте выжили крысы, но только до тех пор, пока Рамос не показал мне мешки с зерном, которые все еще лежали у стен трюма вперемешку с углем и другой провизией. Бочки, в которых, вероятно, могла содержаться питьевая вода, были опрокинуты и разлиты в результате крушения. Это было досадно, но не катастрофично. Хотя наличие запасов могло бы обнадежить, на «Деметре» по-прежнему было достаточно всего необходимого.
Пока Рамос осматривал трюм, Мергатройд нашел трап, который вел к люку в потолке. Он подозвал другого человека, передал мне свою лампу (так, чтобы у него были свободны обе руки), и они с Рамосом начали пытаться открыть люк. Я одиноко стоял и мог только наблюдать, а под ногами сновали крысы. Люк был неподатлив — возможно, сгнил, — но после минуты напряженных усилий Рамос смог выбить его прикладом своего мушкета, уже изрядно помятого от проламывания черепов под Санта-Анной. Мергатройд забрал свою лампу, и мы выбрались из самого нижнего трюма на одну из промежуточных палуб. Опять же, ни иллюминаторы, ни потолочные решетки не обеспечивали освещения, но доски достаточно раздвинулись, чтобы пропускать серый свет, открывая трюм или складское отделение меньшего размера, чем то, что находилось внизу, возможно, для более легких грузов. Друг на друга были брошены ящики, некоторые перевернуты и поломаны, а их выстланные соломой внутренности рассыпаны по полу. Тут и там содержимое этих ящиков поблескивало в свете наших ламп. Это оборудование показалось мне одновременно непостижимым и в то же время знакомым. Мне не нужно было знать, для чего оно предназначено и как называется, чтобы понять, что оно сопоставимо с приборами и приспособлениями, привезенными на «Деметру» Дюпеном и Брукером.
— Они прибыли с теми же намерениями, что и мы, джентльмены. Чтобы провести обследование.
Мергатройд поднес к глазам предмет, похожий на карманный компас. — Все это выглядит не так шикарно, как то, что есть у нас.
— Вы правы, Генри, но я думаю, это говорит только о том, что эта экспедиция несколько старше нашей.
— Мастер Топольский никогда не упоминал о другой экспедиции, не так ли?
Я взглянул на Рамоса, прежде чем заговорить. — Ну, он говорил, Генри, но не в том смысле, что этот корабль потерпел крушение.
— Это не может быть «Европа», — сказал Рамос, как будто одним своим утверждением он мог доказать обратное. — Этого не может быть.
— Что он сказал вам о «Европе»? — спросил я его, стараясь действовать осторожно, поскольку не хотел намекать на какое-либо сокрытие или обман с его стороны.
— Как он рассказал вам, Сайлас, и вам, Генри, и вашему капитану. Что экипаж «Европы» заметил это Сооружение, но не смог подойти ближе. Они вернулись домой и продали свои данные.