— Это возможно, Генри, — согласился я. — Также возможно, что большая часть людей все еще была на борту, когда судно налетело на эти скалы, но это событие было далеко не таким жестоким, как мы могли себе представить. Сейчас корабль кажется нам ужасным, но мы не знаем, насколько это было вызвано временем и погодой.
— Тогда где они сейчас?
— Если бы им стало ясно, что корабль спасти невозможно, они, возможно, рискнули бы сойти на берег с целью двинуться на север, в направлении Сантьяго. Полагаю, они забрали с собой своих погибших, чтобы достойно похоронить, а также все лодки и припасы, которые могли взять с собой в путешествие. Что несомненно — если таков был их план, — так это то, что они оставили запись о своих намерениях.
— Сайлас прав, — сказал Рамос. — Они должны были что-то оставить. Что либо оправдает моего мастера, либо осудит его.
Мы двинулись вперед. За библиотекой было более широкое помещение — что-то вроде коридора — с большими окнами, что делало наши лампы ненужными. На левой стороне этого коридора — стороне, обращенной к Сооружению, — была дверь, которая вела на палубу. Дверь была приоткрыта. Напротив, по правому борту, находилась еще одна дверь, обращенная к лагуне. Хотя ее стекло было разбито, эта дверь все еще была заперта изнутри. Перед нами была пара открытых дверей, ведущих в каюту, которая, на мой взгляд, имела некоторое значение, потому что даже из коридора я мог видеть, что она была роскошно обставлена, с большим столом посередине.
— Я думаю, джентльмены, именно там мы найдем ответы на наши вопросы, — сказал я.
Но Рамос уже наклонился, опираясь на свой мушкет, чтобы не упасть. Он что-то разглядел на досках пола: белые бороздки, глубоко врезанные в дерево.
— Что это? — спросил я.
— Я не знаю, Сайлас, — тихо сказал он. — Но, если вы обратите внимание на эти следы, они тянутся до самой двери, на палубу левого борта.
Мергатройд наклонился. — По-моему, они похожи на царапины, — предположил он. — Как царапины от ногтей. — Он вытянул руку и поднес кончики пальцев к углублениям. Они идеально подходили друг другу.
— Посмотрите, как они здесь углублены, — сказал Рамос. — Ближе к той каюте. Затем они отступают назад, становясь мельче. Затем они снова углубляются. — Он что-то подцепил: возможно, обломок гвоздя, застрявший в дереве. — Это похоже на то, как если бы человек снова и снова пытался удержаться ногтями, чтобы его не утащили за борт.
— Я полагаю, эти следы могло оставить животное, — сказал Мергатройд. — Медведь или что-то в этом роде.
— Вы бы предпочли, чтобы это был медведь, Генри, и я бы тоже. Но это, несомненно, следы человека.
— Мне это не нравится.
Я кивнул. — Очень сомневаюсь, что вы одиноки в этом мнении.
Мы последовали за царапинами в каюту за коридором. Наши нервы, и без того испытанные, были на пределе. Рамос держал мушкет обеими руками, держа его почти горизонтально, и поводил им из тени в тень, как будто в любой момент мог выстрелить. Однако в каюте было так же пусто, как и во всем остальном корабле. По наклонной поверхности стола были разбросаны таблицы и карты, а различные альманахи все еще оставались раскрытыми, одни лежали на самом столе, а другие упали на пол, где они напоминали стаю мертвых птиц с жесткими черными крыльями. В шкафах по всей комнате было еще много книг, а также множество компасов, часов, квадрантов и так далее. Некоторые из этих образцов лежали на столе, а еще несколько в разобранном виде валялись на полу.
— Я не специалист, — сказал я. — Но мне кажется, что эти люди, хотя и прибыли сюда раньше нас, были неплохо экипированы.
Мергатройд пролистал карты. — Они ничем не хуже всего, что есть на «Деметре». И я не думаю, что эти приборы опозорили бы нас. Они не такие модные, как те, с которыми герр Брукер прибыл на борт, но лучше, чем те, что есть на обычном корабле.
— Тогда мы должны отбросить все мысли о том, что эти люди были небрежны в своих приготовлениях, — сказал я. — Возможно, у них не было такого быстроходного корабля или связей с мастером Топольским, но они не были дураками.
— И все же, — сказал Рамос, поворачиваясь, чтобы осмотреть каюту целиком и, как следствие, разрушенный корабль за ней. — Они пришли к этому.
Мергатройд прервал свой осмотр. Он стал похож на статую, изображающую человека, водящего пальцем по открытой странице журнала.
— Генри? — спросил я.
Он пробормотал: — О, боже милостивый.
— В чем дело, приятель?
Рамос и я подошли к нему и встали по обе стороны от него. Мергатройд прижал палец к журналу, как будто какое-то зловещее гипнотическое воздействие не позволяло его оторвать.