К этому времени наши крики уже вывели некоторых людей из палаток. Мортлок изо всех сил старался нас догнать, как и герр Брукер и графиня Косайл. Та, подобрав подол юбки, прыгала с одного участка ровной земли на другой, смеясь про себя, как будто все это предприятие было каким-то легкомысленным развлечением.
— Дюпен! — крикнул Рамос. — Отойдите от мастера Топольского!
Теперь он был всего в сотне шагов от них и, несомненно, на расстоянии мушкетного выстрела.
— Что случилось, коронель? — крикнул Топольский. — Мы возвращаемся — разве этого недостаточно?
Рамос выстрелил один раз, пуля прошла над головами двух мужчин. Дюпен вздрогнул и выронил несколько своих вещей, которые со звоном разлетелись по камням. Рамос перешел на шаг и перезаряжал оружие на ходу, делая это с почти бездумной эффективностью, как будто его пальцы были опытными пехотинцами, которые больше не нуждались в указаниях высшего командования его мозга.
Рамос крикнул: — Все это ложь, Дюпен! Это затонувшее судно — «Европа». С этими людьми случилось что-то плохое, и он привел нас на то же кладбище!
— Коронель, — крикнул в ответ Топольский. — Не подчиняйся Коуду! Совершенно очевидно, что ты все еще страдаешь от последствий его операции!
— Он совершенно вменяем! — закричал я. — Мы с Генри видели доказательства! — Я поднял регистрационный журнал. — Они так и не выбрались из этой бухты, мастер! Вы привели нас сюда под ложным предлогом, что эти люди выжили в своей экспедиции!
— Все не так, как вы себе представляете! Я могу все объяснить!
— Это будет здорово, — пробормотал Мергатройд.
Я снова крикнул: — Тогда объяснитесь!
— Колесный пароход пропал сразу же после обнаружения лагуны. Они пытались войти в него или выйти из него — неясно, что именно, — и попали под влияние тех ужасных течений и ветров, с которыми так храбро справился наш дорогой Ван Вут, прежде чем встретить свой конец на этих скалах. — Топольский остановился. Дюпен, стоявший рядом с ним на коленях, рылся в обломках своего снаряжения. — Некоторые храбрецы из «Европы» стремились сохранить свои находки, и поэтому они поместили обрывки информации в запечатанные бутылки, которые попали в открытые воды и, по милости божьей, затем во владение перуанского торгового судна… — Он помедлил. — Мне продолжать?
— Почему вы не упомянули, что предыдущая экспедиция пропала? — спросил я, пытаясь придать процессу спокойный, рассудительный тон.
— Коуд, ради всего святого, разберитесь в причинах.
— Я пытаюсь.
— Вы считаете себя человеком науки. Моряки — давайте не будем вдаваться в подробности — глубоко суеверный народ. Они не являются образованными, современно мыслящими людьми, такими как вы и я. Даже лучшие из них, такие как Ван Вут, не смогли бы подняться над той низменной частью своей натуры, которая все еще находится в плену невежества. Каждое его решение было бы окрашено совершенно неуместным осознанием того, что гораздо менее боеспособный корабль под управлением гораздо худшего капитана потерпел крушение. — Он умоляюще посмотрел на меня. — Зачем мне было обременять беднягу такой ненужной вещью, если это не имело никакого значения?
— Думаю, что это могло иметь какое-то значение, — сказал Рамос.
— Дорогой Лионель, не будешь ли ты так любезен направить этот мушкет в другое место?
— Вы пойдете со мной, хозяин. Мы вернемся на лодке, и я попрошу капитана Ван Вута заковать вас в цепи.
— Чепуха.
— Это не просьба. — Рамос выстрелил снова, на этот раз под таким низким углом, что пуля, должно быть, просвистела всего в нескольких дюймах от Топольского. Так же методично, как и раньше, Рамос начал перезаряжать оружие. — Меня наняли присматривать за экспедиционным отрядом и следить за тем, чтобы капитан Ван Вут и его люди придерживались буквы соглашения, если они будут колебаться. Но это не они лгали и обманывали других. Условия моей работы были нарушены.
Топольский низко пригнулся, словно ожидая нового выстрела.
— Хотите взять на себя ответственность, не так ли?
— Нет. Я малообразованный солдат. Герр Брукер или графиня Косайл могут взять на себя вашу роль. — Он пожал огромными плечами. — Мне безразличен ваш выбор.
— Я не хочу этого, — сказал Дюпен, как будто его кандидатура рассматривалась. — Я просто хочу сесть за бумагу и все обдумать. — Его ледяные глаза встретились с моими. — Мы обошли все вокруг, доктор Коуд! Я думаю, что есть пути внутрь. И пути наружу. Но об этом очень трудно думать. Как вы думаете, все начиналось вот так? — Он кивнул сам себе, как будто продолжая разговор в своей голове. — Я не думаю, что это было так. Думаю, так все и закончилось, когда что-то пошло не так. Я прикоснулся к камню! Я почувствовал, как он что-то шепчет мне. Где-то там есть двигатель!