— Нахождение где?
— Внутри сферы. Вот что мы сделали, не так ли? Проложили туннель сквозь сферу, чтобы проникнуть во все, что находится под кожей. Точно так же, как вы просверлили коронеля Рамоса.
— Я не просверливал его, — сказал я, подавляя дрожь. — Сейчас век радия! Нам не нужно такое варварство. Однажды, совсем скоро, последний хирург, который когда-либо вскрывал человека, уйдет в историю. — Я прищурился, обеспокоенный чем-то, до чего было просто невозможно дотянуться. — Но с чего вы взяли, что я когда-нибудь буду делать трепанацию?
— Не знаю, — рассеянно ответил Дюпен. — Ничего особенного. Это важно. Вот почему у меня болит голова. — Он постучал по книге костяшками пальцев, смазывая безупречную аккуратность своих геометрических построений. Круги, сферы, фигуры, похожие на скрученные цветы и узловатых осьминогов. — Это то, что называется истинным парадоксом, доктор, — то, что здравый смысл подсказывает каждому, что это невозможно, но что вовсе не является невозможным.
— А что нет?
— Вывернуть сферу наизнанку. Вы говорите, что это невозможно. Все так говорят. Но это возможно.
— Не знаю, можно это или нет, — ответил я. — Но я уверен в одном. Вам пойдет на пользу отдых.
— Я отдохну, когда они мне позволят, — сказал Дюпен.
— Они?
— Те, кто не дает мне спать, как остальным!
— Теперь я действительно беспокоюсь за вас.
— Дайте парню делать свою работу, да, — пожурил «Фрици» Брукер, промышленник со странной полоской черных волос на голове и необычным, диссонирующим вкусом к граммофонным записям, к которым все мы привыкли за долгие недели нашего путешествия в Антарктиду.
— Я очень рад, что он выполняет свою работу, — сказал я. — Но не в ущерб своему здоровью. Я не хочу, чтобы он сгорал, как сигнальная ракета, только потому, что не знает, когда дать отдых своему разуму. Кто бы из вас ни заставлял его так…
— Наблюдаю! — крикнул один из наблюдателей. — Прямо по курсу, капитан, около полутора тысяч метров!
Раздался мрачный голос Ван Вута: — Двигатели полностью остановлены!
Лица прижались к переднему окну гондолы. Наши сердца замерли в груди, когда мы уставились в ужасающую пустоту. Это был контакт! Лучи прожекторов скользнули по краю чего-то, свисающего с потолка: на этот раз это был не выступ скалы или льда, а нечто гораздо большее, со всеми жуткими признаками искусственности.
— Сооружение! — воскликнул Топольский, в волнении дергая себя за бороду. — Наконец-то мое Сооружение! Ада! Немедленно внесите изменения в свой текст! Вычеркните старое и вставьте новое! Ваш свежий заголовок звучит так: — «Топольский обнаружил перевернутую цитадель под корой полой Земли! Все учебники истории немедленно устарели!»
— Разве мы сейчас не упоминаем Симмса? — спросила мисс Косайл, покусывая кончик желтого карандаша.
— Ему придется довольствоваться сноской, дорогая девочка. Одним жестоким ударом он оказывается изгнанным в пыльные дебри открытий! Любой человек мог бы предположить, что Земля полая. Чтобы найти это Сооружение, понадобился Топольский!
— Другие люди, должно быть, видели это мельком, иначе вы не стали бы прилагать столько усилий, чтобы найти это, — сказал я.
— Несколько пятен света на нескольких зернистых пластинках, полученных при опускании камер в это отверстие, не являются открытием в общепринятом смысле этого слова, Коуд. Открыла ли чайка Америку, когда впервые заметила эту туманную береговую линию? — Он пробормотал герру Брукеру: — Этот ужасный человек будет мешать мне на каждом шагу. Зачем нам вообще понадобился врач?
Рамос, который подслушал этот разговор, сказал: — Без него я бы здесь не стоял. Так что, возможно, нам не стоит недооценивать его заслуги, особенно когда мы все еще можем в них нуждаться.
— Дорогой капитан, — сказал Топольский, теряя терпение. — Пожалуйста, подведите нас поближе! Каждая секунда промедления — это секунда, в течение которой мы лишаем встревоженный мир информации об этом призе!
Капитан несколько мгновений ничего не говорил. Затем осторожно кивнул: — Продвигаемся крайне медленно.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
На воздушном корабле ничто не совершается без крайней меры предосторожности. Это правило особенно применимо к воздушному кораблю, наполненному водородом, который плывет под каменным небом, над бездонным черным морем, на глубине многих миль от поверхности Земли, вдали от малейшей возможности получить помощь. Мы продвигались вперед с величайшим трепетом, преодолевая расстояние до Сооружения со скоростью, едва превышающей скорость пешехода. Гул наших двигателей отражался от потолка, создавая ужасное эхо. Если здесь, внизу, и водились привидения, то мы наверняка их уже разбудили. Но мы пришли сюда, чтобы исследовать, и поэтому крались дальше, нервные незваные гости в доме мертвых, но воодушевленные работой науки. Каждый шаг, приближавший нас к этому объекту, был победой разума над низменными суевериями, и постепенно, по мере того как наши прожектора нащупывали пропасть и начинали освещать объект все ярче, наша коллективная воля была вознаграждена.