Я был удивлен его прямолинейностью: как легко он согласился превратиться из защитника в следователя.
— Допросить мисс Косайл?
— Когда придет время, — сказал Рамос.
В ночи мы услышали крик, который вскоре затих.
Во время строительства подвесного перехода поскользнулся человек. Один из самых самоуверенных летчиков, он не позаботился о том, чтобы закрепиться хотя бы на одном из крюков. Его товарищи наблюдали за его падением, он беспомощно падал в пустоту, размахивая руками и крича, пока в легких оставался воздух. Они слышали его крики еще долго после того, как потеряли из виду его падающую фигуру. Люди прислушались и направили прожектора вниз, но не было слышно ни звука, свидетельствующего о том, что он обо что-то ударился, и никаких следов его тела. Казалось вероятным, что он все еще падал.
После этого происшествий больше не было.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Снова заработали двигатели, чтобы зарядить аккумуляторы, которые питали электрические цепи и обеспечивали энергией прожекторы. На камбузе было легко представить, что мы все еще в пути, плывем под парусом беззвездной ночью.
— Я поговорил с мастером Топольским, — сказал капитан Ван Вут, обводя взглядом всех присутствующих. — Он не согласен со своей изоляцией, и это его право. Но он нашел некоторое утешение в моем обещании, что мы продолжим нашу экспедицию ради тех, кто был до нас.
— Вы будете держать его взаперти неопределенное время? — спросил Брукер.
— Это будет зависеть от того, что мы найдем на другом воздушном корабле: увеличит это или уменьшит масштаб его лжи. — Затем, обращаясь ко мне: — Выбор за вами, Сайлас, но если внутри этого разбившегося корабля есть тела, и их слишком много, чтобы мы могли их вернуть, возможно, их родственникам было бы приятно узнать, что было проведено вскрытие.
Крик падающего человека эхом отдавался у меня в ушах. Я посмотрел на непрочное сооружение, натянутое от «Деметры», и начал прикидывать, какие отговорки могли бы помешать мне пройти по нему. — Я с удовольствием пойду, — сказал я. — Но если что-то и можно сказать о телах, то это, возможно, не из тех новостей, которые приветствуются.
— Уверен, вы сделаете все, что в ваших силах, доктор. — Ван Вут бросил взгляд через стол. — Вы согласны, герр Брукер? В отсутствие мастера вы, по-видимому, являетесь его естественным представителем, чтобы экспедиционный отряд сохранял хоть какую-то легитимность?
— Яволь, — согласился промышленник. — Я надеялся, что доктор Коуд будет сопровождать нас, как само собой разумеющееся. Вряд ли это будет безопасным предприятием для любого из нас.
— Мы постараемся принять все меры предосторожности, — сказал Ван Вут. — Боюсь, Сайлас, вам придется взять с собой минимум медикаментов. Мостик достаточно прочен, чтобы по нему могли пройти люди, но только в том случае, если они будут рассредоточены и не будут слишком обременены грузами. Мисс Косайл, вашу пишущую машинку придется оставить на «Деметре».
— Все в порядке, кэп. — Она достала карманный блокнот и начала делать вид, что записывает наблюдения. — Эта девушка подготовилась, как и любой хороший исследователь. — Затем она подтолкнула меня локтем. — А как насчет вас, док? Разве вы не должны остаться здесь и работать над тем, что действительно важно?
— От меня здесь будет мало толку. Если не считать того, что Дюпен нуждается в отдыхе, который я могу только рекомендовать, у экипажа отличное здоровье.
— Ну, кроме того бедолаги, который упал с настила.
Я выдавил из себя натянутую улыбку. — Прискорбный несчастный случай, который, я надеюсь, больше не повторится.
— На самом деле, я думала не о ваших пациентах, — настаивала мисс Косайл. — Речь идет о вашем котле для варки целлюлозы, док. Я имею в виду, конечно, ваш роман.
— Конечно.
— Не совершаем ли мы серьезную несправедливость по отношению к миру литературы, отрывая вас от вашего творчества?
— Уверен, что мир литературы в любом случае останется равнодушным. Но спасибо вам за искреннюю заботу о моем, как вы выразились, котле для варки целлюлозы, мисс Косайл.
— Как продвигается работа? — спросил Ван Вут со своим обычным вежливым, но отстраненным интересом к моей непрофессиональной деятельности, которую он считал безобидной, но непонятной.
— Достаточно хорошо. Но боюсь, что ничто из того, что я напишу, не сможет сравниться с реальностью, в которой мы оказались.