— Нет, тупица. На Европе. На спутнике, а не на корабле. О, смотрите, на самом деле все очень просто: над нами не скала, а лед. Слои льда, плывущие над темным океаном. И мы спустились в него не через прорубь Симмса. Мы пробурили и проплавили путь через ранее существовавшее слабое место во льду, трещину Топольского.
— Топольский настоящий? — спросил я.
— Они все настоящие. Топольский — искатель славы, триллионер, который профинансировал эту затею. Экспедиция реальна. Вам просто кажется, что это вымысел.
Я покачал головой, отрицая ее рассказ, хотя какая-то часть его соответствовала истине.
— Зачем мне бороться с этой реальностью?
— Потому что с экспедицией случилось что-то очень, очень плохое.
Я оглядел заброшенную, разбитую гондолу. — Для команды «Европы»?
— И для них тоже.
— Тоже?
— Это самая сложная часть, Сайлас. И для вас, Лионель. С командой «Деметра» тоже случилось что-то ужасное. — Она кивнула сквозь стены на Сооружение за ними. — Внутри этой штуки.
— Мы туда еще даже не заходили, — сказал я.
— Ну что ж. Вот тут-то и начинаются неприятности, Сайлас. Это уже случилось — и уже происходит сейчас. Все уже вошли внутрь. Отряд «Деметры» пойман в ловушку и умирает внутри Сооружения. Инопланетная машина по сбору данных понемногу высасывает из них мозги. И если вы не посмотрите правде в глаза — не осознаете своей ответственности перед этой экспедицией, — никто из них оттуда не выберется.
— Если бы она хотела объясниться, — сказал Рамос, — она бы придумала лучший способ, чем этот.
— Если только все, что она нам говорит, не правда, — ответил я.
— Так и есть, — подтвердила она. — Но в этом нет никакого смысла. Вы думаете, я впервые вам все объясняю? Мы уже прошли этот путь. Вы просто отказываетесь видеть…
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Но я это сделал.
Это был толчок, как будто меня разбудили посреди сна. Я огляделся и увидел обстановку, которая, как я мгновенно понял, была истинным проявлением реальности.
Меня окружали металлические стены. Они тянулись в четырех направлениях, вдоль носовой и боковой осей корабля. Стены представляли собой беспорядочную мозаику из поручней, сервисных решеток, приборов, консолей, обзорных экранов, камер наблюдения и модулей встроенного оборудования. На стенах висели полосатые светильники, излучавшие слабое красное свечение, достаточное для навигации и работы. Терминалы ввода данных светились слабым голубым свечением, клавиши компьютера подсвечивались мягко светящимися светодиодами. Любая поверхность, которая еще не была задействована, была покрыта липучками и нейлоновыми привязями. Клейкие бумажки трепетали в потоках воздуха, поступающего из рециркуляторов, одна или две из них оторвались и разлетелись по кораблю, как бледно-желтые бумажные бабочки. Инструкции, указания по эксплуатации и нанесенные по трафарету предупреждающие надписи покрывали все остальные предметы. Я узнал надпись: это был тот же спартанский шрифт, который я мельком видел в машинном отделении колесного парохода. Тогда, как и сейчас, реальность прорвалась сквозь сон.
Я присел на корточки на одной из решеток для доступа. Я был одет в желтый облегающий костюм, предназначенный для того, чтобы затруднять движения и, следовательно, предотвращать истощение костной, мышечной и сердечно-сосудистой систем в течение длительных периодов невесомости. Я ущипнул себя за ткань на плече, где была выбита эмблема.
На ней большими буквами было написано «Деметра ИНЕ», а под ней — стилизованное изображение: Юпитер на заднем плане, белоснежная сфера Европы на переднем плане и стрелка, направленная из глубокого космоса, указывающая траекторию нашей миссии. Стрела изогнулась дугой вокруг Европы, и ее острый конец вонзился в лед и в недра спутника. Знакомые имена по окружности эмблемы миссии: Ван Вут, Мергатройд, Топольский и так далее, а также логотипы наших основных коммерческих спонсоров.
— «ИНЕ», — произнес я вслух. Затем вспомнил: «Исследование недр Европы». Это мы. Это экспедиция!
Мы пересекли межпланетное пространство на экспериментальной термоядерной ракете для максимально быстрого перехода. Как бы быстро это ни было по сравнению с химическими или ионными двигательными режимами, экипаж все равно нужно было погрузить в столь же экспериментальную форму анабиоза. Целью этого было как сохранение ценных бортовых ресурсов, так и не дать всем сойти с ума в психологической скороварке, в которой находился космический корабль.
После первоначального разгона «Деметра» летела в невесомости до встречи с Юпитером, где ее двигатели были вновь запущены, чтобы замедлить ход и вывести «Деметру» на орбиту вокруг Европы.