— Спокойно, — сказал я, заметив, как на виске у него вздулась вена.
— Нет. Я должен это решить. Я должен это решить, если мы хотим сбежать!
— Сбежать? — спросил Топольский. — Почему ты говоришь о побеге, чувак? Мы еще даже не добрались до цели!
— Мне нужно разрешение использовать аппарат для усиления мозга, — умоляюще произнес Дюпен. — Это все, что мне нужно для окончательного прорыва.
— Когда мы обсуждали это в последний раз, вы были не согласны с этим, доктор? — спросил Ван Вут.
Я кивнул капитану. — Церебральный усилитель редко тестировался за пределами лабораторий межпланетной службы. Все люди, которые использовали его тогда, имели многолетний опыт работы с преподавателем пластики, и все же это сказывалось на них. Да, это может повысить интеллект субъекта на ограниченный промежуток времени, позволяя ему совершать сверхчеловеческие умственные действия, но со значительными затратами. Согласно правилам службы, церебральный усилитель должен рассматриваться как инструмент крайней необходимости, когда все другие меры не помогли и есть только один шанс спасти корабль и его экипаж.
— Спасибо, доктор, — сказал капитан. — К счастью, мы еще не в таком положении.
Дюпен в отчаянии посмотрел на меня. — Расскажите ему, доктор Коуд! Расскажите ему, что с нами на самом деле произошло! Скажите ему, что мы уже внутри! Скажите ему, что мы здесь уже несколько месяцев! Скажите ему, что мы все здесь умираем! Если нам никто не поможет, мы закончим так же, как остальные!
— Мастер Топольский, — сказал Ван Вут. — Вы, очевидно, заставляли месье Дюпена работать до изнеможения. Я не потерплю, чтобы он находился на моем мостике в таком растерянном, удрученном состоянии. Прикажите ему удалиться и дать отдых.
— Ваши приказы не распространяются на мою группу, — сказал Топольский. — Если я сочту, что он все еще полезен, то мне решать, уйдет он или останется.
Ван Вут застыл в своем командирском кресле. — Тогда позвольте мне обратиться с вежливой просьбой. Для мальчика, для вас, для всех нас было бы лучше, если бы ему позволили отдохнуть. Не мог бы Лионель Рамос быть так добр и позаботиться о том, чтобы это было так?
Прежде чем Топольский успел возразить, Рамос оторвал свое массивное тело от наблюдательного пульта. На его патронташах поблескивали бластерные патроны. — Я провожу его обратно в его каюту, капитан Ван Вут. Вы правы, нам было бы лучше, если бы он отдохнул.
— Спасибо, Лионель, — сказал Ван Вут, слегка смягчаясь.
Коренастый мексиканец с твердолобой головой по-дружески протянул Дюпену руку, а когда тот проигнорировал его, мягко, но твердо взял юношу под мышки и поднял его с кресла. Дюпен, в своем беспокойном, похожем на сон состоянии, не оказал сопротивления. Он был податлив, как тряпичная кукла, его пятки задевали за решетку, когда Рамос наполовину нес, наполовину тащил его к дверям вакуумного лифта.
— Сайлас, — сказал Рамос, глядя на меня. — Может, вам тоже стоит пойти?
Я медлил с ответом, испытывая неловкость. — Да… да. Я действительно должен сопроводить. С вашего разрешения, капитан?
— Разрешаю.
— Лионель, не будете ли вы так любезны отвести мальчика в медицинский кабинет, а не в его личную каюту? Я бы предпочел держать его под пристальным наблюдением, пока не буду удовлетворен его успехами.
— Конечно, Сайлас.
Я как раз собирался войти в вакуумный лифт, присоединяясь к Рамосу и мальчику, когда Мергатройд внезапно заговорил. — Капитан! Там, наверху, что-то застряло в этих неровных местах, как муха, прилипшая к светильнику! Это похоже на корабль, похожий на… — На этих словах у него, казалось, пересохло в горле. — Совсем как у нас!
Я не стал оборачиваться. В этом не было необходимости. Я уже точно знал, чем это обернется. Я мог бы даже назвать им полное название корабля, с которого была сорвана та обшивка.
Рамос уложил Дюпена на койку в медицинском отсеке. С нежностью, противоречащей его размерам и репутации свирепого человека, Рамос накрыл дрожащее тело Дюпена одеялом из пластила. Индикаторы над спинкой кровати зафиксировали его жизненные показатели и начали реагировать соответствующим образом.
— У него жар, Сайлас.
— Я удивлен, что у него еще есть что-то, что он может дать, учитывая то, как его нагружал Топольский. Это ровно столько, сколько может выдержать тело.