-Начни жить, Моисей, - напоследок сказал Олег, провожая меня. – Дарья Алексеевна хорошая женщина. Пора что-то менять.
-Откуда…
-Тесть, пора бы уже перестать удивляться. И познакомь с ней Янку. Теперь все будет иначе. Все будет хорошо….
Мне ничего не оставалось делать, как верить. Потому что видел, как она смотрит на него. Кирилл для неё был тем, кто мог показать новые границы, помочь вкусить взрослую жизнь, а Олег… То, что я видел в ее глазах нельзя описать. Поэтому я ушел. Чувство одиночества захлестнуло меня с головой. Глаза чесались от наворачивающихся слез. Я продолжал сидеть на старой деревянной лавке, на которой было накарябано:"Папуля". Водил пальцем по царапинам и ждал заката. Небо наливалось темнотой, будто кто-то пролил баночку чернил. Тучи подкрались так быстро и незаметно, что я даже вздрогнул оттого, что с неба повалил снег. Огромные снежинки красиво кружили в воздухе и падали на очищенный лед, зависая над глянцевой поверхностью лишь на мгновение.
Внезапно темноту нарушили разноцветные огни, озарившие неширокую реку. Высокие сугробы, в которые были заложены длинные провода гирлянд, засверкали. В этом году Михалыч заложил подсветку даже под толщей льда.
-Ну, старик? Как? Готов дать жару? - громкий стук справа заставил вздрогнуть. На деревянную скамейку опустились старые потрепанные коньки. Подняв голову, увидел Янку, закутанную в три шарфа заботливой Марьей. На голове была белая шапка ушанка, дочь смеялась, заливая тишину звонким звуком. Сердце дрогнуло и вновь вывернуло нутро наизнанку…
Глава 36.
*****Олег*****
-Мы от кого-то бежим? – Яка быстро семенила по оледеневшей узкой тропинке мимо припаркованных автомобилей, превратившихся в пышные искрящиеся сугробы. – Я сейчас упаду.
-Янка… - я шел так близко, как только мог, чтобы успеть поймать ее, сбросив груз трех пластиковых чемоданов. - Зачем нам три чемодана?
-Ты же не сказал, куда везешь меня? И, вообще, Олег, так нельзя. Кто приходит домой в два часа ночи и говорит, что мы уезжаем? Я не предупредила деканат, да и на работе меня ждут дети. И Снежка пришлось соседке оставить, - Янка изо всех сил старалась сохранить равновесие, пересекая раскатанную в лед проезжую часть.
-А если ты не поторопишься, то мы, вообще, никуда не успеем. Регистрация закончится через три минуты, - я начал подталкивать ее, как только мы вышли на вычищенную привокзальную площадь.
Толпы людей двигались в разные стороны, слышались голоса, громкое монотонное бормотание диктора. До рассвета было еще далеко, но благодаря чрезмерно яркой подсветке невысокого здания аэропорта, темное полотно неба озаряли яркие вспышки. Новогодние праздники миновали, унося с собой ощущение волшебства и детской радости, возвращая людям уже забытое чувство обыденности и монотонной рутинной суеты. Вот и теперь, толпы загоревших туристов толкались на площади, в поисках своего такси или встречающих. Самые отважные, исключительно по их мнению, стояли в шортах, стараясь не показывать вида, что кровь в венах уже застыла, а сердце вот-вот готово остановиться. Но нет, они гордо стояли, одетые в остатки курортной роскоши: шляпа с неширокими полями, яркие шорты и растянутая футболка, залитая разбавленным алкоголем из бара.
-Сам виноват, почему не дал Лазарю отвезти нас в аэропорт? - Янка подергала меня за рукав, возвращая мое внимание к себе.
-Потому что он занят.
-Чем наш Сереженька может быть занят? А ты, кстати, заметил, что он стал какой-то… Блаженный что ли? Что-нибудь об этом знаешь?
Я улыбнулся, потому что Янка, орудуя внутренними чувствами заметила то, что творилась с Лазаревым. Конечно, знал. Видел все. Поэтому и заставил его заниматься поездкой, чтобы хоть как-то отвлечь. Знаешь, видишь, а как подойти не понимаешь.