-Знаю, Акир, знаю... Поэтому ты должен мне помочь, и я свалю!
-Как ты въехал в страну? - парень отпустил мой локоть и отпрыгнул к забору, прислонившись лбом к желтому пыльному камню. Он морщился и с силой растирал морщинистый лоб. - Ты в розыске уже три года!
-Через Пакистан. - улыбнулся, рассматривая друга. На нем была длинная светлая рубаха, коричневая жилетка, светлые шаровары и тюрбан на голове.
-Олег, у меня осталось мало людей, способных помочь в твоем деле...
-Акир, мне нужна другая помощь. Нужно найти того, кто продал фуру "кайфы". Я видел упаковку, фирменный узел Халика. Только он так скрупулезно завязывает подобные узлы бечевкой, с вкраплениями сухих стеблей мака.
-Сколько? - перебил парень, округлив глаза.
-Фуру. Я дошел до Кабула, все нити идут отсюда. Хотя его плантации находятся на юге.
-Черт! - выругался парень, а потом задрал голову к небу и стал что-то нашептывать, быстро перебирая в руках деревянные четки. - Халик давно захватил рынки Кабула, вдавив всех, кто мог более-менее конкурировать. Подкупил деревни. Люди, находящиеся на грани бедности сдавали полиции плантации конкурентов, после чего их выжигали до тла.
-Это все знаю, Акир. Ты мне скажи, как выйти на тех, кто купил. Я приехал не для того, чтобы перекраивать рынок опиата, я здесь, чтоб найти того, кто ввез это в мой город.
-Твой? - парень скинул тюрбан и взъерошил черные волосы. - Как только Халик узнает, что ты снова здесь, то ты уже ничего не сможешь сделать для своего города. Я думал, что ты умнее, что не вернешься, тем более один...
-Сведи меня с Халиком! - я закурил, делая глубокие затяжки. Горячий густой дым заполнил мои легкие. Кабул не тот город, где можно вычислить людей, фамилии, лица, только просматривая городские камеры, потому что их тут нет. Фура пересекла границы нескольких стран, и ни на одной камере я не нашел лиц. Шестерку в панаме я нашел уже давно. Клим работал шофером у Моисея, пока Козырев не привел своего родственника. Собственно, после этого Козыря и убрали. Но компания, с кем был Клим, остается для меня главной целью. Узнаю компанию- пойму на кого они работают. Пойму на кого они работают - пущу на корм собакам. Он станет первым. Первым и долгожданным...
- Я помогу, а ты вывезешь мою семью в Индию...
Глава 24.
*****Яна*****
Рано радовалась выпавшему снегу. Земля, как по волшебству, сбросила белоснежный, почти свадебный наряд, облачившись в траурное одеяние из грязи. Собственно, все это настолько сильно гармонировало с моим душевным настроением, что становилось еще грустнее. Деревья зябко покачивались на ветру, размахивая уродливыми голыми ветками. Центральный проспект опустел. Люди старались не выходить из дома в такую погоду. Для нашей широты отсутствие снега в середине декабря – это что-то страшное, потому что морозы приходят как по расписанию - в ноябре. Они медленно осваиваются, наслаждаясь победой над «плаксивой» осенью, постепенно усиливая давление на еще хранящих тепло лета прохожих. Ветер зверствовал, показывая свою власть над нами, он резко врезался в девичьи фигурки, стараясь сбить их с ног, словно играя прохожими в боулинг. Но мы привыкли и к серому дождливому лету, лишающему нас хоть капли тепла, и к холодным ночам, морозным зимам, и растянутым, слякотным вёснам.
-Моисеева, ты хочешь промечтать еще одну пару? Я не узнаю тебя в последнее время. Сессия на носу, а ты часами смотришь в окно, будто видишь то, чего не видим мы. – Валентина Ефимовна сняла узкие очки, машинально прикусив металлическую душку.
-Простите... - смахнув так и неоткрытые тетради с парты в сумку, выскочила в коридор и побежала в гардеробную.
Конечно, видела! Сияющая зеркальной поверхностью высотка на противоположной стороне городской плотины притягивала все мое внимание. Если аудитория, где проходила пара, находилась на стороне с видом на это строение, то стараться вслушиваться в монотонное повествование преподавателя было бессмысленно. Прошло так много времени. Слишком много. Две недели. Я не видела его две долбанные недели, а меня уже сворачивало от грусти и тоски. Мечтала отмотать время вспять, только бы не сказать тех ужасных слов. До сих пор отчетливо помню вспышку гнева в его глазах, а в ушах стоит тихий шорох босых ног по паркету. Я даже не посмотрела ему вслед, не насытилась идеально очерченной спиной. От одного только воспоминания о его обнаженном торсе стало душно. Горло сжало тисками, а легкие начинали гореть, отчего каждый вдох становился мукой. Не думала, что он смог так глубоко засесть в моем сердце. Да при чем тут сердце? Казалось, что каждый орган кровоточил от тоски.