Три Ножа разъяренно зашипел от удара и ухватил меня за ворот.
— А, вот ты где? — рявкнул он и тряхнул меня. — Где тебя носит? — Баллистер добавил парочку выражений, которыми баловался Руду. — Ожерелье тебя обыскался, собирается фризругам юшку пустить. Ты… — Глаза его округлились, и пыла в голосе заметно поубавилось. — Эй, малыш, что случилось?
Я дышал, как загнанный конь перед кончиной, разевал рот и со всхлипыванием втягивал воздух в легкие, не в силах что-нибудь произнести. Три Ножа свел брови к переносице. Размышлял он недолго.
— Ну-ка, пошли, — сказал он и дернул меня за руку.
Ноги мои, дрожавшие мелкой дрожью, подогнулись, и я стал валиться на песок. Три Ножа озадаченно крякнул. Он не дал мне упасть, подхватил меня, как куль, под мышку и потащил. Я висел на руке баллистера и старался отдышаться перед разговором с Ожерельем.
Капитан раскрыл рот при виде нас двоих. Они с палубным о чем-то горячо спорили, сидя у костра. Разгрузка лодьи, видать, была закончена, и те из наших, что были на берегу, развалились на песке вокруг огня кто где, задрав кверху ноги. Я завозился, пытаясь увидеть фризругов. Увидел. Они разбили бивак возле другого кострища, не смешиваясь с нами.
— Не елозь, — буркнул Три Ножа сквозь пыхтение. Он свалил меня у сапог Ожерелья и встал надо мной, отдуваясь. — Тяжел ты, брат, стал…
Я почувствовал, что дар речи потихоньку возвращается ко мне.
— Зимородок… — просипел я, — где?
На лице Ожерелья было написано намерение дать мне хорошую выволочку, но упоминание мага направило ход его мыслей в другую сторону. Он помрачнел и пожал плечами.
— Ты-то сам где шатаешься? — зарычал он.
Горло мое саднило, сухой язык прилип к нёбу, но я все забыл, помнил только главное.
— Беда, — с хрипом выплюнул я.
Ожерелье насторожился, взгляд его стал жестким. Три Ножа с палубным напряглись в ожидании дурной вести.
— С Зимородком случилось что? — спросил Ожерелье.
Я помотал головой, отрицая, и облизнул шершавым языком запекшиеся губы. Ожерелье это заметил.
— Воды! — крикнул он за спину. — Воды с вином.
Мне сунули в руки кружку, она очень быстро опустела. Братва, привлеченная шумом, собралась в кружок вокруг нас. Я заметил новые лица: хмурил белесые брови Братец, из-за него выглядывали Нож и другие, которых раньше тут не было, — видать, Ожерелье решил, что нас на берегу маловато в отличие от фризругов.
— Ну? — спросил капитан.
Я сообщил:
— Маг с фризружской лодьи заложил нас темным магам. Надо Зимородку сказать.
Лицо Ожерелья напряглось и заострилось, на виске забилась жилка, шевеля шрам.
— Ты не спятил, парень? — тихо переспросил он.
— Я прикончил его в лесу, — сказал я.
— Что?! — Ожерелье всем телом подался вперед, ко мне.
Вокруг зашумели.
— Тихо! — рявкнул палубный.
Вместо ответа я протянул капитану карту и нож. Ожерелье сначала взял нож и повертел его перед глазами. Ну да, я ж его так в песке извалял… Капитан передал нож баллистеру, а сам потянулся за картой. Развернул лист и присвистнул. Три Ножа поднес мой нож к носу и стал сосредоточенно его обнюхивать.
— Э-э, Ожерелье, а на ноже свежая кровь, — протянул он и сунулся мизинцем в гарду, после чего вытянул палец к свету. На нем красовалась темная густая капля.
Капитан поднял голову от карты и воззрился на мизинец Три Ножа, затем свернул лист и хлопнул им по колену.
— Рассказывай, — велел он. — И покороче. Самое главное.
Я вздохнул. Легко сказать…
— Значит, так… — начал я. — Я был у кормы лодьи, когда увидел мага. Спрятался. Он меня не засек. Он таился. — Каждое мое слово Ожерелье сопровождал кивком, отчего я приободрился. — Он побежал к лесу. Я за ним. Я подслушал его разговор точно так же, как подслушал Зимородка на «Касатке». Всего не слышал, только конец разговора. Он закладывал про остров и про то, что тут всего один светлый маг. Про нас сказал. Потом он меня все-таки засек и заворожил, вернее, сначала это у него получилось. Потом не знаю, что произошло, но он ничего не смог со мной поделать. Я освободился и убил его ножом в глаз. Он свалился как подкошенный и отдал концы. Я взял нож и карту и бросился бежать сюда. Все.
— Да уж, короче не бывает, — пробормотал капитан, когда я закончил.
— Ожерелье! — заорал я, обретя наконец голос. — Он продал нас темным! Они уже близко!