Несмотря на то, что моя жизнь была достаточно активной, по сути, она была сосредоточена на доме и больнице. Когда-то я мечтала получить свободу в этой жизни, но сейчас ни за что не променяла бы на это свою семью, хотя Мэтью порой спрашивал меня, не жалею ли я, что застряла в нашей глуши, работая простой медсестрой.
— Ты могла бы стать врачом, Мэри, — я подумала, что муж шутит, но его взгляд был серьезным.
— Брось, — я покачала головой. — Я бы, конечно, хотела, но мне никогда не выучить всего, что должен знать врач.
— Ты бы правда хотела этого? Ты никогда не говорила.
— Думаю, да. Тогда я могла бы работать с тобой в паре и уволить, наконец, Бэркиса.
Я думала, что Мэтью хотя бы улыбнется, но его выражение лица осталось серьезным.
— Прости меня, Мэри. Знаешь, когда ты только пришла в больницу и начала интересоваться здесь всем, я не был уверен, что у тебя получится, но решил дать тебе попробовать. Сейчас я понимаю, что ошибся, наверное, мне стоило приложить все усилия и все же отправить тебя учиться…
— Эй, — я погладила Мэтью по щеке и заглянула в глаза. — Все хорошо, я же всем довольна и никогда бы не оставила тебя и детей ради учебы, ты ведь знаешь.
— Ты не исполнила мечту из-за меня.
— Наоборот, с тобой я вспомнила, что значит мечтать, а не просто искать наиболее просто и безопасный путь. Мне кажется, что мое счастье и даже моя жизнь начались только после нашей встречи. Я смотрела на тебя, на то, как ты здорово справляешься со всем, и хотела такой же.
— Мэри, я… — Мэтью покачал головой, но я не позволила ему закончить.
— А что касается мечты работать врачом, я исполню ее. У меня будет масса времени, пока я буду искать тебя в следующей жизни. Я от этого не откажусь.
Мэтью, наконец, улыбнулся и его глаза сияли.
— Я говорил, что ты невероятная?
— Думаю, несколько тысяч раз. Пойдем домой, Мэтью, нас ждут рождественские хлопоты.
— И дети, — добавил муж.
— И дети, — согласилась я. — Надеюсь, они еще помнят, как мы выглядим.
Декабрь в этом году выдался холодным и снежным, но в гостиной было светло и уютно. В камине весело потрескивал огонь, я сидела в любимом кресле и вязала очередной шарф для Артура. Мэтью разбирал почту. Мы только что вернулись из больницы и собирались провести этот вечер в кругу семьи.
— Я попросила миссис Фицли привести детей еще до чая, — сообщила я Мэтью, который, наконец, оторвался от бумаг.
— Хорошо, — рассеянно отозвался мой муж. — Потому что завтра приедут Маргарет и Патрик с детьми и наш дом снова превратиться в балаган.
Скрипнула дверь и в гостиную, весело переговариваясь, вошли Артур и Анна, близнецы вбежали следом, кажется, они опять успели поссориться. Лицо Чарли было заплаканным, а Лили хмурилась и не хотела держать брата за руку.
— Папа, папа! — Анна сразу же оказалась на коленях Мэтью. Он никогда не признается в том, что Анна его любимица, но я это знала. — Правда, что тетя Маргарет приедет уже завтра?
— Да, — улыбнувшись, отозвался Мэтью. — Сегодня ночью я поеду в порт встречать ее и дядю Патрика.
— А они приплывут на очень большом корабле? — спросил Артур, пытаясь стащить печать со стола Мэтью. Тот заметил и пригрозил Артуру пальцем. — На таком же, как мы, когда путешествовали в прошлом году?
— Думаю да, если не больше, — я постаралась незаметно спрятать вязание под подушку, чтобы Артур не увидел свой рождественский шарф раньше времени. — Но они сами вам все расскажут…
— Мама, но ты ведь помнишь, что в прошлом году мы были на корабле только с тобой, папой и Анной? — воскликнул Артур, словно продолжая начатый не при нас спор.
— Да, конечно, Чарли и Лили остались дома, потому что были слишком малы…
— Вооооот, — Лили ткнула пальцем в своего близнеца, словно обвиняя его в чем-то. — Ты все выдумал…
Лицо Чарли покраснело буквально за секунду и, казалось, он вот-вот снова заплачет.
— Я был на корабле не с вами! Я плавал, когда я был взрослым и жил на Ямайке! А потом нас всех убили пираты!
И он разрыдался.
Я обняла Чарли и только через секунду до меня дошло, что он только что сказал. Растерявшись, я взглянула на такого же ошарашенного Мэтью.
— Папа, а что такое Ямайка? — в повисшей тишине раздался голос Анны.