― Не скромничай, Алексеевич! Ты замечательный человек! ― папа обнял друга, и все растрогались в нежных вздохах и улыбках. ― Так вот, друзья, в этом году Степан Алексеевич празднует юбилей! Семьдесят лет!
― Потише, ― с улыбкой в устах зашикал дядя Степа, а папа делано прикрыл рот ладонью и тихо повторил предложение, но уже без каких-либо цифр. Собравшиеся захохотали и принялись усаживаться за стол, пока папа в обнимку стоял и говорил, как они собираются спраздновать эту дату.
― Фуршет! На сто человек! Нет, на двести! А лучше в поход! Или в круиз! Путешествие по свету! Точно! ― дядя Степа с хитрецой смотрел на папу, видя в нём еще тот молодой энтузиазм, плескавшийся в глубине его души, понимая, что он сам уже его потерял.
― Давайте лучше кушать! ― вскрикнул Никита, вставая ногами на стул, держа в руке пластиковый меч, которым меня уже успели убить за утро несколько раз.
― Никиточка, сядь на стул, ― мама подскочила к нему, а следом и бабушка, которая подслеповато стала щуриться на непоседливого внучка.
Загремели тарелки, ложки, вилки, фуршеты и другая разная посуда, а папа всё не хотел отпускать из своего дружеского плена дядю Стёпу, который скромно затаил улыбку в устах.
― Погодите-ка! Я не познакомил вас с нашим новым гостем, господа! ― корпусы всех обернулись вновь в центр зала, вилки упокоились снова на столах, а позади отца и дяди Степы возник силуэт. Он приблизился к приветствующим, и по мере приближения, его фигура и лицо становились более четкими и понятными. ― Это - Илья Селезнёв, наш юный помощник, друг и будущий коллега! ― отчеканил последние слова папа и озарил улыбкой хмурого высокого парня, который был не особо дружелюбен. А, может, это его манера! Кто знает.
Илья Селезнёв был высоким, слегка худощавым, но не сильно, молодым человеком. Его светло-русые волосы висели по обе стороны лица и доходили почти до плеч. Глаза, над которыми двумя домиками сошлись брови, черство глядели на всех. В общем-то, он не производил впечатления веселого и задорного парня. Но он и не обязан нам ничем.
В руках он держал небольшой чемоданчик из черной кожи. Странно, что он не оставил свою поклажу со всеми остальными вещами.
Наконец, и папа, и дядя Степа, и Селезнёв устроились на своих местах, причем последний решил занять место, как и я, «возле туалета».
Запахло едой, шампанским, веселой, дружелюбной атмосферой, которая обычно и бывает в такие дни, дети, наевшись, перестали слушаться и вылезли из-за стола. С дикими криками они стали носиться по всему залу, чуть-ли, не круша и не ломая мебель и предметы декора. Их буйный нрав и беспечность, живущую в их душах, нельзя было никак усмирить, поэтому стоило довольствоваться тем, что было. Разговоры взрослых перестали долетать до моего уха после того, как дети заорали во всё горло, из-за этого я стала скучать и искать хоть какого-то развлечения около себя. Напротив сидела бабушка и разговаривала с тетей, приехавшей из Средиземноморья, о лечении спины и разных заболеваний в Греции. Как и ожидалось, этот разговор и меня впечатлить не мог. Я уже хотела умыкнуть к себе в спальню, как это уже собирались сделать старшие брат и сестра, однако залюбовалась на своего соседа, что хмуро, сутулясь, оглядывал дом.
― Хотите, я вам дом покажу? Он у нас большой, ― пододвинулась я ближе к Илье, который неохотно вылез из своих глубоких размышлений и посмотрел на меня, как на кучку мусора.
― Спасибо, но я откажусь, ― сухо ответил он и продолжил глазеть на люстру из хрусталя, а также на вазы, привезенные из жарких стран, расставленные в ровный ряд, словно матрешки.
― Как хотите. А вы знаете откуда во-он та ваза? ― не отставала я от молодого чудака. Не каждый день встретишь вот такого хмурого человека, кто только своим видом показывает: «не лезь – убьет».
― Нет, благодарю, ― равнодушно пролепетал он, не выказав мне ни малейшего внимания.
«Ну, ладно, сухарь, сиди со своим сундуком и молчи», ― подумала я, намереваясь встать из-за стола. Мне хотелось скинуть кроссовки, которые для мамы казались дикими в сочетании с белым платьем, и улечься на кровать. Только я отодвинула стул, поднялась с него, как принцесса, оправив подол платья, сразу же споткнулась о деревянный домик, построенный двоюродной племянницей. Девочка с секунду посмотрела ошарашенным взглядом на развалины и взвыла, как сирена.