— Не туда, — словно посоветовал Илья, а я непослушно продолжила путь, решив наплевать на все слова, что скажет мне этот. Всё происходило словно во сне. Такое могло случиться только в странном, кошмарном сне. — Надеюсь, Степан Куликов не ошибся насчёт тебя, и ты и впрямь мой проводник. Если же нет, то у меня неприятная новость для нас обоих, — он пошёл в другую сторону, а я покосилась через плечо на парня. В моей голове происходит хаос, маленькая война, бедствие, перерастающие в сплошной ужас. Не сдерживаясь, я крикнула Илье.
— Этот набор слов мне ни о чём не говорит! Проводник? Что это значит всё ?! Или вы и дальше будете говорить загадками? — изумленно вопросила я и положила ладонь на грудь, не перестающую вздыматься от стресса.
— Да. Проверим, — он не ответил на мой вопрос, а словно анализировал вслух. Он гордо замолчал и стал вышагивать по лесу.
Я не могла ничего придумать, попав в крайне странную ситуацию. Казалось, я попала в зачарованный мир, где всё жило по своим правилам. Не могла же я просто так исчезнуть из дома, и никто этого даже не заметил? Любопытные соседи, куча родственников, не брезгующие назвать твоё имя как можно чаще и проверяющие наличие тебя в доме?
Поэтому я и думала сейчас, что всё слишком странно, от чего мой мозг вставал набекрень.
«Что же делать? Что же делать?» — носились мысли у меня в голове, пока я смотрела на русый затылок Ильи. Последнее, что я помнила, так это то, что мне стало дурно от того, как вёл себя Илья... Нет! Было ещё кое-что пугающее! Странные слова Степана. Всё припомнить я сразу не могла, в голове была каша несвязных фраз.
Я вновь пронзила фигуру Ильи взглядом и задумалась, что же мне делать дальше.
Идти следом за неспешно шагающим Ильей или бегать одной по лесу в поисках помощи? Второй вариант казался безумным. А первый ещё безумнее.
— Не советую отставать. Скоро сядет солнце, — Селезнёв стал скрываться за ширмой молодой зеленеющей листвы.
Молодой, зеленеющей листвы... Был же снег и мороз, от которого сводило всё тело. Метель, свистящая в окна, глыбы снега, которые мы старательно сгребали в кучи со старшим братом и старшей сестрой.
Я рванула во всю прыть за парнем, чтобы не упустить его из виду и не умереть здесь от голода. А может я уже умерла?
— Ответьте, пожалуйста, на мои вопросы, — парень прибавил шаг, а я поторопилась за ним, перепрыгивая все лесные препятствия, что преграждали мне путь. Я боялась, что где-нибудь в лесном перегное найдётся змея, притаившаяся в засаде, поэтому шла крайне странно, вприпрыжку.
— Позже. Когда доберёмся до цивилизации, — без особого энтузиазма ответили мне.
— А где мы сейчас?
— Название массива «Просторы» тебе о чём-нибудь говорит?
Мысль, как ловко пойманная рыбешка, выскочила из пучины бессвязных мыслей.
— Конечно! Ведь здесь коттеджный посёлок, где мы с семьей живём..., — я посмотрела по сторонам и, конечно, ни единого намёка на людей здесь не нашла.
— Будете жить, точнее сказать. А пока..., — парень сам глянул на путь впереди и небрежно скинул рукой локон русых волос, повисший на лбу, — идём сюда.
На языке крутилась куча вопросов, однако хоть один из них я не стала произносить вслух. В голове стало проясняться, но от этого стало не легче на душе. Казалось, безобразие и полный беспорядок, произошедший со мной, не случайность, не глупость и не околёсица.
Всё сводилось к логичности. И чем больше я это осознавала, тем сильнее во мне боролись два чувства, которые описать словами я не могу.
— Мне трудно в этом признаваться, но, кажется, я что-то начинаю понимать, — безобидно пролепетала я, идя в шаг с Селезнёвым. Он оторвал глаза от дороги и глянул на меня с неприкрытой недоверчивостью.
— Мне трудно признать тот факт, что это всё-таки ты.
В голове сложился пазл, и картинки перед глазами стали мелькать всё яснее и яснее. Сначала я попыталась отстраниться и не подавать виду, что в моей голове происходит полная перезагрузка, от чего мой мозг намеревался взорваться в считанные секунды, однако долго держать оборону я не сумела. Пришлось остановиться и с тихим стоном присесть, пока мокрые и холодные капли скользили по волосам и затекали в ворот футболки. Внешний мир как бы ушёл на второй план, предоставив мне увидеть всё, что я должна была знать. От правды хотелось отказаться и не видеть её всю, иначе мне это грозило бы серьёзными последствиями.
15 июня 1993 год. Дата заплясала у меня перед закрытыми глазами, а мужской голос забасил: